Что-то шло не по плану, и я понимала, что причина отнюдь не в ветре. Доктор Хассан выглядел так, будто его вот-вот хватит удар, но когда я нерешительно сделала шаг ему на помощь, он лишь яростно замахал на меня руками.
Я стянула с канопы крышку, держа древний артефакт чуть менее почтительно, чем он того заслуживал. Увы, у меня не было времени полюбоваться полетом белого луча: отбросив опустевший сосуд, я сразу же кинулась на поиски второй канопы.
Путь к ней преграждала берцовая кость, которая лежала под игривым углом к остальному скелету. Я осторожно сдвинула ее в сторону, вдавила кнопку и достала вторую канопу. Теперь надо мной кружились два сияющих вихря.
С третьим сосудом все оказалось не в пример сложнее. Я поскребла пальцами в углу, но так и не нашла рычага. Это расходилось с инструкциями доктора Хассана, и я принялась в отчаянии шарить по всему периметру саркофага, как вдруг заметила, что в груди скелета – там, где недоставало нескольких ребер, – что-то сереет.
Я с трудом сглотнула и кончиками пальцев раздвинула ветхие ленты. Третья канопа обнаружилась точно посередине грудной клетки.
Однако наибольшие испытания выпали на мою долю с четвертым сосудом. Последний угол гроба скрывала большая груда костей, на которых царственно возлежал череп.
Я дрожащими руками разгребла завалы грязи, бинтов и осколков. Затем принялась как можно быстрее передвигать кости, оставив череп – как самое неприятное – напоследок.
Пока я работала, пустые глазницы Амоза пристально следили за мной из угла. Наконец я кончиками пальцев приподняла его за виски, быстро извинившись, переложила к остальным костям и отыскала последнюю кнопку. Скользкие от грязи пальцы никак не желали цепляться за крышку, поэтому я свинтила ее далеко не с первой попытки. Отчаянный рывок – и четвертый луч слился в безумной пляске со своими собратьями.
Я богохульственно вытерла руки о стенку саркофага, в который раз мечтая о чемодане с влажными салфетками, и присоединилась к доктору Хассану, который сидел в углу в полуобморочном состоянии.
Медленно, словно преодолевая чудовищное сопротивление, самые крохотные останки Амоза поднялись из гроба и начали вращаться по кругу. За ними последовали более крупные кости. Большинство были голыми и легко выскальзывали из обрывков лент. Казалось, все тело лунного бога взбивается в огромном блендере.
Электрический туман сгустился и посерел. Крохотные разряды молний пронизывали его все яростнее, пока облако не превратилось в грозовую тучу, заискрилось – а потом с громким хлопком взорвалось, оставив после себя один лучик белого света. Он бесцельно заметался в темноте – там, куда не доставало сияние Астена.
– Нет, брат! – взмолился звездный бог. – Вернись ко мне!
Парень вскинул руки, и его кожа вспыхнула еще ярче. Доктора Хассана продолжала колотить дрожь, и я на всякий случай пододвинулась к нему поближе, готовая в любой момент предложить помощь, – однако археолог, похоже, даже не заметил моего присутствия. Через несколько секунд Астен испустил вздох облегчения: крохотный белый росток наконец вернулся в круг света и начал увеличиваться в размерах, пока не принял форму серебристой птицы. На вид она больше напоминала ибиса Астена, чем сокола Амона.
– Приди, брат, – тихо сказал звездный бог. – Пора просыпаться.
Птица с трубным криком нырнула в саркофаг, где уже бушевали освобожденные из каноп вихри. Смерч полыхнул серебряным огнем, и пустые глазницы черепа озарились изнутри ярким светом.
Скелет начал приходить в порядок – будто невидимые руки собирали мозаику. Руки присоединились к плечам. Ноги – к тазу. Позвонки улеглись в нужной последовательности. Правая рука затряслась, и два сустава, застрявшие в щели разбитого гроба, взлетели в воздух и со щелчком встали на место.
По конечностям парящего в воздухе скелета пробежали искры, и создание, более уместное на Хэллоуине или в анатомическом театре, начало превращаться в человека. Заново сотворенные вены наполнила серебряная кровь. На белоснежных костях появились сверкающие мышцы. В грудной клетке драгоценным плодом забилось сердце. Сияние, струящееся из глазниц, становилось все ярче и осмысленнее, пока на нас с доктором Хассаном не обратились два луча – и я задумалась, способен ли Амоз уже видеть.
Тем временем Астен закончил заклинание:
