секреты ни скрывали эти двое, они сводили меня с ума.
Когда доктор Хассан отыскал нужную дверь, его лицо озарилось такой радостью, будто он обнаружил как минимум Атлантиду. Наконец мы миновали последний пролет, и он провозгласил:
– Мы свободны.
Лестница окончилась тяжелой дубовой дверью, запертой снаружи. Мы вчетвером толкали и тянули ее как могли, но она даже не шелохнулась.
– Великий визирь, если вы позаботитесь о даме Амона, я попробую справиться сам, – сказал Амоз.
– Эй! С чего ты взял, что я…
Я обернулась к Астену, но тот лишь одарил меня любезной улыбкой и пожал плечами.
– Вы ошибаетесь. Оба! Амон мне просто друг.
Амоз положил ладони на дверь и обратил на меня смеющийся взгляд серых глаз.
– Вы с ним связаны. Как его брат, я чувствую это. Даже без девчачьих сплетен, которыми услаждает мой слух Астен.
Тот нахмурился.
– Ничего подобного. Почему я должен веками выслушивать твои несносные насмешки? Только потому, что красивее тебя? Если мое тело не покрыто шерстью шакала, это еще не повод упрекать меня в женоподобном поведении. Твоя зависть попросту смехотворна.
– Разумеется, из нас троих ты самый красивый. В обычном состоянии. Боюсь, сейчас тебе не помешало бы помыться. Жаль, что в этих подземельях не водится зеркал, чтобы ты мог как следует оплакать потерянную красоту! Хотя нет, тогда бы нас затопило…
– Ба! Возможно, нам следовало оставить тебя поспать подольше. Куда делся мой возлюбленный брат? Что это за сварливая торговка рыбой? До сих пор дуешься из-за того, что случилось со жрицами при нашем прошлом пробуждении? Если помнишь, это была не целиком моя вина.
– Астен, Астен… Вечно тебе надо перетянуть одеяло на себя.
Пока Амоз препирался с братом, его пальцы чутко пробегали по трещинам на двери. Я не знала, что именно он ищет, но чувствовала, что с нами он только половиной сознания.
– Чтобы завоевать расположение женщины, нужно просто ее слушать, – пафосно заявил Астен.
– Я и слушаю. Хотя, конечно, не одарен умением сплетать слова так пышно. Прибавь сюда свой прекрасный лик, и ни одна девушка даже не заметит моего присутствия.
– Я бы заметила, – сказала я чистосердечно. – По-моему, вы оба очень симпатичные. Любая девушка была бы рада вашему вниманию.
Астен осклабился в улыбке.
– Воистину, твоя красота может сравниться только с твоей мудростью.
Амоз покачал головой.
– Видишь, как он использует язык, чтобы бесстыдно льстить женщинам? Успокой мое сердце, скажи, что не попадешься на его банальные уловки! – Пальцы Амоза переместились на другую половину двери и принялись ощупывать каждый крохотный выступ. – Хотя нет. Пожалуй, я вообще не буду обсуждать, как он работает языком.
Астен хитро мне подмигнул, и Амоз застыл, пунцовый до ушей.
– Прошу прощения. Я не подумал, как это может прозвучать.
– Ничего страшного.
Смущение Амоза было очаровательно. Оказалось непривычно видеть столь детскую непосредственность в таком большом, уверенном в себе человеке. Он застенчиво на меня взглянул, и я ответила широкой улыбкой. Немного успокоившись, Амоз вернулся к изучению двери.
– Я нашел путь, – вдруг сказал он. – Лилия, доктор Хассан – пожалуйста, отойдите подальше. Астен, а вот твоя помощь мне понадобится. Если, конечно, тебя не испугает перспектива растрепать волосы!
Астен скрестил руки на груди.
– Нет у меня никаких волос. И у тебя тоже. Твой череп гол, как гусиное яйцо. Впрочем, тебе вряд ли стоит об этом беспокоиться, потому что наши шевелюры никогда не шли ни в какое сравнение, – насмешливо добавил он, явно не желая прекращать игру.
Амоз с притворной жалостью вздохнул – хотя с губ его не сходила улыбка.
– Это правда, – сказал он, обернувшись ко мне. – Астен у нас первый красавец. Что удивительно – учитывая, сколько раз я плющил ему нос, – и он бросил взгляд на брата. – Надеюсь, ты не забыл о нашем традиционном бое на кулаках? Подеремся, как только освободим Амона.
– Я ждал этого тысячу лет, – пропел Астен. – Открывай уже!
Амоз прошептал что-то по-египетски и надавил большим пальцем на узловатый бугорок посередине двери. От него тут же разбежались серебристые линии – будто светящиеся дороги на деревянной карте.
Добравшись до краев двери, линии не погасли, а, напротив, вспыхнули еще ярче, и весь косяк сотрясла жестокая дрожь. Амоз отступил на шаг и обхватил меня рукой, наполовину отвернув от двери.
