– Серьезно? Нет, серьезно?! Какое счастье, что тебя устраивает мое
Я попыталась обиженно скрестить руки на груди, но жест получился не слишком эффектным, потому что меня снова перекосило в гримасе. Амон тут же сжал мое плечо. Я зашипела от неожиданности – но спустя мгновение по руке начал растекаться знакомый солнечный свет, и боль отступила перед его теплом. Амон тихонько напевал под нос, пока к плечу не вернулась полная подвижность, – но даже завершив лечение, так и не поднял на меня глаза.
– Лилия, я не хочу об этом говорить.
– Не понимаю. Я для тебя недостаточно красива?
Амон наградил меня озадаченным взглядом.
– С чего ты взяла?
– Не знаю. Ты меня все время отталкиваешь. Что еще я должна думать?
Амон положил вторую руку мне на здоровое плечо.
– Лилия, я могу искренне сказать, что за все свои жизни не встречал создания более прелестного, чем ты. Твоя красота и свежесть могут сравниться лишь с драгоценным цветком, увенчанным жемчужной росой в лучах рассветного солнца. Аромат твоей кожи – это аромат жизни и надежды. Ты не просто красива. Ты… воплощенное искушение.
Похоже, вырвавшиеся у Амона слова удивили его не меньше меня.
– Прости, – быстро добавил он с изменившимся лицом. – Забудь все, что я сказал.
– Почему? Это была ложь?
Амон застонал.
– Некоторые из даров солнечного бога становятся тяжкой ношей. Приступив к своему служению, я потерял способность лгать.
– Тогда я и правда не понимаю. Если я тебе так сильно нравлюсь, почему ты меня до сих пор не поцеловал?
Амон вздохнул и, положив ладонь на сдвинутый мной камень, разразился горьким смешком.
– Вот почему.
Я подошла ближе, вглядываясь в иероглифы на рычаге.
– И что тут написано? – спросила я тихо.
Амон не ответил – лишь протянул мне руку, помогая обойти разверзшийся в полу провал. Затем еще раз сверился с обнаруженными мной рисунками и углубился в коридор в дальнем конце комнаты. Когда мы свернули за угол, он не оборачиваясь бросил:
– Смерть. Символы на том камне означали смерть.
– Если кто-то хотел нас убить, зачем об этом предупреждать?
– Резьба в виде солнца, луны и звезд очень старая, а вот изображения на камне появились позже.
– Значит, кто-то тебя поджидал.
– Кто-то предупредил нас о ловушке. А кто-то ее устроил. Сложно сказать, когда были добавлены те рисунки. Может, совсем недавно. А может, пару веков назад.
Я молча обдумывала его слова, пока хитросплетения коридоров уводили нас все дальше к сердцу подземного лабиринта. Стоило мне попытаться вернуть разговор к теме красоты и смерти (а также их взаимосвязи), как из темноты выныривал новый проход или гробница – и я сосредотачивалась на том, чтобы ни во что не врезаться.
Я спросила Амона, стоит ли нам ждать других ловушек, и он ответил, что строители египетских гробниц обычно пользовалась проклятиями, а не капканами. Это известие не очень меня успокоило, но парень считал, что мы идем верным путем, и в конце концов я решила ему довериться.
Амон шел первым – поэтому когда он внезапно остановился, я чуть в него не врезалась.
– Не двигайся, Лилия, – прошептал он.
– Что такое? – настороженно откликнулась я.
Амон вытянул руку – и кончик его указательного пальца тут же окрасился пурпуром.
– Нити смерти. Натянуты на уровне шеи, чтобы отрезать головы непрошеным гостям. И на этот раз предупреждения не было.
Мы медленно подались назад. Амон пробормотал несколько слов, и вокруг его ладоней начали закручиваться тонкие струйки песка. Постепенно они собирались воедино и затвердевали, пока не обрели форму смертоносного оружия – ножа с длинным изогнутым лезвием. В исходящем от Амона сиянии он казался почти белоснежным.
– Держись позади, – предупредил он и с размаху ударил по невидимой нити.
Та лопнула с протяжным звоном, словно оборванная струна, и, отскочив, прочертила на щеке парня алую дорожку. Амон нанес второй удар, третий, четвертый… Я видела, как он мрачнеет с каждым новым открытием. Парень расслабился, только когда мы добрались до конца коридора и, сверившись с очередной иероглифической картой, свернули за угол.
