мужскую, возглавлял Великий визирь. Таким образом, если в Африке Хатшепсут действительно провозгласили верховной жрицей Ордена Сфинкса, это делало ее очень опасным врагом…
– Культа Сета, – закончил за него Амон.
– Это объясняет, почему само ее имя было стерто со страниц истории, – вздохнул доктор Хассан. – Орден должен был уничтожить все упоминания о Хатшепсут как правительнице Египта, чтобы она и в посмертии могла продолжить свое великое служение.
– Какое служение? – заинтересовался Амон.
– Служение солнечному богу, – даже не моргнув, ответил доктор Хассан. – Хатшепсут потратила немало времени, чтобы внушить жрецам ордена одну мысль: рано или поздно бог солнца вернется на землю, чтобы исполнить свою миссию, и встретить его должна очень особенная женщина – жрица, облаченная силой сфинкса. Вещи, принадлежащие Хатшепсут, всегда находили рядом с глифом в виде солнца – знаком Амона-Ра. По моей теории, она распорядилась устроить свою могилу в тайном месте, которое позволило бы ей первой встретить солнечного бога, когда тот пробудится. Я посвятил всю жизнь изучению тайных орденов и связи Хатшепсут с Амоном-Ра – и теперь могу с уверенностью заявить, что она куда теснее, чем мы предполагаем.
Мой воспаленный мозг принялся судорожно обдумывать новую информацию. Значит, последнее пристанище Хатшепсут – рядом с настоящей могилой Амона? Или речь о колонном зале, где мы нашли его канопы? Я не видела там выхода в погребальную камеру или вестибюль, но ведь мы толком и не искали…
Возможно, царица нашла могилу Амона еще сотни лет назад – хотя, опять-таки, все зависело от того, когда она жила. Я напрягла память, пытаясь вызвать из экзаменационных опросников даты правления различных фараонов, но перед глазами вставала лишь сине-золотая маска Тутанхамона. Тринадцатый век до нашей эры, угу.
Я не знала, правила Хатшепсут до или после царя Тута – однако время ее царствования даже приблизительно не совпадало с датой пробуждения Амона. В прошлый раз он должен был проснуться около 1000 года нашей эры – и тогда, надо понимать, все прошло благополучно. Если Амона начали таскать с места на место уже после этого, Хатшепсут вполне могла знать о его последнем пристанище.
– Должен признать, далеко не все египтологи придерживаются подобной трактовки моих находок, – добавил доктор Хассан. – Однако неожиданный ракурс порой приводит к потрясающим открытиям. Верно,
У меня сердце ушло в пятки. Он произнес имя Амона правильно!
Каким-то непостижимым образом доктор Хассан знал об Амоне. Я хотела бы списать все на обострившуюся паранойю, но комок в желудке подсказывал, что это не только мои фантазии. Увы, обездвиженная, я могла лишь беспомощно наблюдать, как хищно наш хозяин следит за каждым движением Амона. Без сомнения, он намеревался вывести нас на чистую воду. И добиться… чего?
– Меня зовут Амон, – спокойно поправило его живое подобие солнечного бога.
– Прошу прощения, оговорился, – невинно склонил голову археолог, однако по улыбке его было понятно, что он не испытывает ни малейшего раскаяния.
Я молча сходила с ума, что не могу взять Амона за шиворот и подробно объяснить, в какой мы сейчас опасности. Похоже, он считал себя неуязвимым. Ну почему все мужчины такие самоуверенные – вплоть до потери здравого смысла?
Амон снова взял меня за руку.
– Любопытная теория.
– И к тому же весьма правдоподобная. Хатшепсут была редкой красавицей. А в Орден Сфинкса принимали только самых прекрасных женщин, – и доктор Хассан бросил на меня загадочный взгляд, как будто я могла подтвердить его теорию. Однако я по-прежнему изображала бревно и лишь едва заметно пожала плечами в ответ, надеясь, что он не заметит панику в моих глазах.
– Женщина, чью мумию обнаружили в гробнице кормилицы Хатшепсут, страдала от диабета, – многозначительно продолжил доктор Хассан, словно бы расстроенный нашей непонятливостью. – Она умерла от рака печени и опухоли костей, к тому же у нее были плохие зубы. Эта мумия не может быть Хатшепсут. Не может!
Последние слова он почти выкрикнул. Доктор Дагер тут же шагнул вперед и положил руку ему на плечо.
– Осаар, успокойтесь, пожалуйста. Этой теорией вы и так настроили против себя большую часть археологического сообщества. Если вы намерены восстановить доброе имя в науке, хотя бы попытайтесь признать, что ваши коллеги могут быть правы.
Доктор Хассан одарил ассистента слабой улыбкой.
– Благодарю вас, Себак, – и он глубоко вздохнул. – Что бы я без вас делал? А?
Молодой человек улыбнулся в ответ.
– Даже представить боюсь.
Слова доктора Дагера прозвучали по-дружески, но когда он возвращался за спину доктора Хассану, я заметила, что в его улыбке нет и следа теплоты.
– Простите, что утомил вас своими идеями, – пробормотал старший археолог.
