поближе.
Все лошади были одинаковой песочной масти. Рассвет еще не наступил, но глянцевые шкуры слегка мерцали в темноте, точно инкрустированные крохотными кварцами. Длинные шелковые хвосты и гривы имели нежный кремовый цвет – на несколько оттенков светлее шкуры. Огромные глаза напоминали полированные янтари, а копыта выглядели так, будто их обмакнули в расплавленное золото.
– Кто они? – зачарованно спросила я. – Откуда взялись?
Амон погладил шею ближайшей лошади.
– Помнишь, я рассказывал про Небу, золотого жеребца пустыни?
– Да.
– Они из его табуна.
– Значит, Гор его все-таки нашел?
– Не совсем. Вернее будет сказать, что это Небу нашел Гора. Они образовали связь, и теперь, когда бы Гор – или один из сыновей Египта – ни оказался в беде, Небу присылает ему своих детей на помощь, – Амон протянул мне руку. – Ты поедешь на этой кобыле. Давай помогу взобраться.
Я неуверенно подошла к чудесному коню. Амон обхватил меня за пояс и поднял высоко в воздух, так что я без труда перекинула забинтованную ногу через песочную спину. Оказавшись на лошади, я немедленно запаниковала.
– Я никогда раньше не ездила верхом! То есть ездила, но всего пару раз, с седлом и инструктором. Что, если я свалюсь?
– Держись за гриву, – посоветовал Амон. – Она не позволит тебе упасть.
Я глубоко вздохнула и, запустив пальцы в льняные пряди, шепнула кобыле на ухо:
– Я не буду вцепляться слишком сильно. А ты уж постарайся меня не уронить, пожалуйста. Наездник из меня неважнецкий.
Кобыла ответила кивком головы, очень похожим на человеческий, и тихим музыкальным ржанием. Затем она переступила ближе к коню Амона – могучему жеребцу на несколько ладоней выше ее.
– Готова? – спросил Амон.
Я кивнула, и он повернулся к старому археологу.
– Вы готовы, доктор?
– Да, да, – и тот, наконец взгромоздившись на своего коня, успокаивающе помахал нам рукой.
– Тогда показывайте дорогу, – предложил Амон.
Доктор Хассан издал лихое «Но!», и его жеребец направился прямо в пустыню. Наши лошади следовали за ним по пятам. Сперва они двигались быстрым шагом, но потом перешли на рысцу. Моя филейная часть тут же возмутилась таким обращением, но если не считать этого маленького неудобства, ехали мы с королевским комфортом. Я даже ни разу не сделала попытки упасть.
Вскоре я заметила, что из дюн на горизонте выступают несколько высоких силуэтов. Они отбрасывали черные тени на медленно сереющее небо.
– Мы едем туда? – спросила я доктора Хассана, когда наши лошади поравнялись.
– Да. Нам нужно попасть в оазис у подножия тех гор. Причем до рассвета.
– А что случится на рассвете?
– Камни укажут нам дорогу – но лишь в строго определенное время.
Словно почуяв тревогу археолога, лошади припустили быстрее. Горизонт светлел на глазах, и я не могла не заметить, какие озабоченные взгляды бросает на него доктор Хассан. Вскоре впереди выросли высокие пальмы, и ветер донес до нашего слуха сухой шелест листьев. Я вздрогнула, когда воздух разрезал пронзительный крик какого-то животного. Ему ответил второй, затем третий – и вскоре вся пустыня наполнилась их яростной перекличкой.
– Кто это? – удивилась я.
– Бабуины! – крикнул Амон, силясь перекрыть шум. – Так они приветствуют восход солнца.
Я скорчила гримасу.
– Я бы предпочла пение птиц. Они опасны?
– Для нарушителей – весьма, – ответил доктор Хассан.
– Хм. А как они поймут, нарушитель я или нет?
– Это не обычные обезьяны, – покачал головой археолог, – а стая самого Баби – легендарного царя бабуинов. Он один из стражей загробного мира. Видите ли, все бабуины агрессивны, всеядны и чрезвычайно бдительно следят за границами своей территории – но к воинам Баби это относится вдвойне. Они призваны защищать место, где покоится брат Амона, и скорее умрут, чем пропустят туда злого человека. Я решил прибегнуть к этой предосторожности, когда мумию Амона похитили. По легенде, Баби пожирает кишки нечестивцев, и эти бабуины не менее опасны. Конечно, нам ничего не грозит, но все же мы должны будем предстать перед их судом.
– А я-то боялась собеседования в колледже, – пробормотала я.
Лошади Небу остановились у края оазиса, и крики бабуинов, которые все это время разрывали нам уши, немедленно стихли. Стволы пальм
