Вторая попытка оказалась удачнее, Рогов все же поднялся на ноги и даже поборол нахлынувшее головокружение, вовремя успев прислониться к бетонной плите. Переждав слабость, пожаловался:
– Похоже, сотрясение у меня. Мозга.
– Значит, ты теперь точно знаешь, что у тебя есть мозг, так что порадуйся пока этому, потому как других поводов для радости не вижу. И кстати, помог бы старому человеку.
– Старый… ага. Да я рук не чую. Может, и нет их уже.
– Никакой от вас помощи, все самому да самому.
Завозившись, Киря хоть и не с первой попытки, но все же поднялся и тоже пожаловался:
– Ну разве можно живого человека так бить. Все ребра пересчитали, ни одно не пропустили. Вот ведь математики хреновы… Спасибо одежкам в сто слоев, без них бы кости из спины высовывались. Рогов, ты куда? А меня кто тянет сейчас?
– Не знаю, меня тоже тянут.
Или от избиений у Рогова проблемы со зрением начались, или неведомый спаситель видит в темноте не хуже кошки, но невозможно не заметить: их ведут неведомыми тропами, причем по удивительно ровной местности. Для слепого любая неровность – критично, так что оставалось только радоваться. Но продолжалось это недолго: спустя несколько минут тянуть за руку перестали. Рогов, не зная, что делать дальше, остановился, обернулся, во мраке вспыхнул тусклый зловеще-красный огонек, еле-еле освещая угловатую личину.
– Святые угодники! – вскинулся Киря.
– Это не угодники, это прибор ночного видения, с подсветкой инфракрасной, – со знанием дела ответил Рогов и застонал.
– Совсем худо? – участливо спросил Киря.
– Да руки оживать начинают…
– Значит, еще не сгнили, так что радуйся, Рогов.
Неизвестный, выручивший их из застенков Малого, экипировавшись прибором ночного видения, начал тащить их за собой куда быстрее. Странно, что раньше этого не сделал. Хотя, скорее всего, опасался, что заметят огонек подсветки. Здесь не город, здесь мрак полный, любой источник света хорошо заметен, даже столь мизерный может выдать.
Вскоре Киря начал шипеть через шаг: в его руках тоже восстанавливалось кровообращение. Боль неописуемая, тут не шипеть, а со всей дури орать надо. Но по понятным причинам терпели почти молча.
Остановились, «поводырь» тихим девичьим голосом произнес:
– Ноги поднимайте, тут переступить надо.
Голос совершенно незнакомый, но у Рогова тут же возник вариант:
– Светленькая, это ты?!
– Тсс! Переступайте сказано! Надо успеть спрятаться, пока эти не заметили, что вас нет.
Так и шли: освободительница корректировала чуть ли не каждый шаг. Не всегда получалось удачно: Рогов крепко зацепился, а Киря вообще рухнул. Но в целом выходило без особых проблем.
Куда их ведут? Рогов понятия не имел. Да куда угодно, лишь бы не попасть туда, откуда ушли.
Как там Малой, интересно? Небось огорчится, не обнаружив их на прежнем месте.
Ведут их хитро. Не просто так, напрямую к неведомой цели, а так, чтобы не оставить следов. Судя по шуму, девушка иной раз работала веником или чем-то вроде него, заметая любой намек на то, что здесь прошел человек. Вспоминая, как трудно ее было разыскать, Рогов почти не сомневался: укрытие, где они в конце концов окажутся, надежное. Ради этого не жалко царапаться об арматуру и падать во мраке, не зная, что ожидает на земле: мягкий снег или торчащие осколки оконного стекла, нацеленные в шею.
Такая не должна подвести.
Самое нехорошее случилось перед финишем. Огонек подсветки погас, вместо него зажегся крошечный фонарик, осветив переломленную пополам плиту – эдакая раскоряченная до отказа буква «Л».
– Лезьте под нее.
– Куда?! – опешил Рогов.
– Под нее, тут место есть.
– Ты что, совсем умом тронулась?! – возмутился Киря. – Да у моего кота задница в три раза шире, чем эта дыра. Нет, даже в четыре.
– Ну так ищи своего кота, я не настаиваю. До свидания.
– Эй, постой! Ладно, как скажешь, уговорила, чертовка. Но если что: я был категорически против.
Девушка не ответила. Припала к земле, ловко извернувшись, скрылась под плитой. Лишь отблески фонаря от нее остались. Киря произнес тираду
