Ветер растрепал мои волосы, солнце светило в лицо. А управлять ступой не так уж и сложно! Вот, прекрасно лечу себе дальше.
Какой же он прекрасный, этот остров! Густые темно-зеленые леса, желтые верхушки скал, светло-серая извилистая дорога, временами исчезающая в глубоких каменных морщинах земли. И на горизонте – легкая белесая дымка, обозначающая границы суши и почти совсем скрывающая поблескивающее под лучами вечернего солнца море.
Потом мы стали снижаться. Прямо в гущу деревьев.
– Ага, – пробормотал Бондин, заглядывая в телефон, – все верно. Мы над Ведьминой Поляной.
Ступа нырнула в просвет между кронами деревьев, и мы попали в густой белый туман, будто в воду нырнули. Ничего не было видно, но ступа уверенно плыла между черными ветками, которые, словно скрюченные руки, вдруг проступали из белой мглы и, казалось, тянулись к нам.
Я оставила кофту на вилле. И сейчас мне стало зябко. Воздух был сырой, холодный. С веток деревьев срывались капли воды и, как ни быстро мы летели, иногда капли шлепались на меня.
А потом, приглушенные туманом, вдалеке послышались голоса. Торжественный бас произносил речь. И бас был, кажется, знакомый.
Бондин прошептал мне на ухо:
– Только тихо. Подойдем незаметно. Скомандуй ступе: «К людям». И «Крадись».
Я шоркнула листьями пальмы по боку бамбуковой бочки и тихо повторила нужные слова.
Ступа замедлилась. И повернула влево, на голоса.
Уже можно было разобрать, что говорит этот знакомый-полузнакомый бас. А говорил он:
– И вот я, Николас сын Николаса сына Николаса, шаман из гильдии шаманов, проведу сегодня обряд бракосочетания. Продлится ваш союз столько, сколько пожелает жена. Михаил Дмитриевич, вы должны поклясться, что будете верны клану вашей будущей супруги.
Михаил Дмитриевич! Мой Миша!
– Клянусь, – прозвучал Мишин голос.
– А нарушу – жабой буду, – подсказал бас.
Мишин голос повторил.
Из тумана проступили фигуры. Белое платье с фатой, черный фрак. А перед этой парочкой – кто-то большой в ярко-красном балахоне! Николас сын Николаса! Николай! Так вот чей это бас! Но разве Дед Мороз – шаман?!
Бондин в мгновенье ока, не открывая дверцу, выпрыгнул из ступы и схватил невесту за руку:
– Мелисса Весловская!
Невеста, вскрикнув, обернулась – разумеется, это была Белобрысая Крыса Мелисса! Светлые локоны завиты, щеки нарумянены, на глазах – накладные ресницы. В ушах и на шее сияют драгоценные камни. А она сейчас очень красивая, эта чертова Крыса.
– Воровка! – закричала я, выскочила из ступы и оттолкнула ее от Миши.
Инспектор уже застегивал на ее запястье узкий красный браслет и говорил:
– Вы обвиняетесь в затуманивании мозгов человека с применением запрещенного зелья. Я ограничиваю вашу магию до выяснения всех обстоятельств. Браслет привет безопасен для здоровья и одобрен Департаментом охраны здоровья и настроения магов.
Зачем он сказал «привет» посреди речи?
– Что еще за браслет?! – завизжала Мелисса.
Бондин монотонным голосом ответил:
– Браслет «Пре-вед». Пресекающий ведовство.
Ах! Не «привет», а «Превед», значит.
– И не вздумайте бежать, – строго сказал Бондин. – По браслету найдем в два счета. И пожизненное дадим.
Мелисса, дернувшаяся было из хватки Бондина, замерла. Бондин отпустил ее руку. Мелисса осталась стоять на месте и кусала губу в досаде.
Дед Мороз спрашивал растерянно:
– В чем дело? Что это значит?
А я уже вцепилась в жениха:
– Миша!
– Вика! – удивился он. – Ты что тут делаешь? – И повернулся к Бондину: – Отпустите мою невесту! Что вы себе позволяете?
– Это я твоя невеста! – вскричала я, хватая его за лацканы фрака. (Какая дурацкая идея – надеть на жениха фрак. Как этот фрак немодно и устаревше выглядит!)
– Ты? – Миша будто старался что-то припомнить. – Да не путай ты меня. Ты просто… друг?
– Друг?! – возмутилась я. И влепила ему пощечину. И еще одну. Может, это его отрезвит!
– Да прекрати ты драться! – выкрикнул Миша и схватил меня за запястья.
