Бондин в это время объяснял Николаю:
– Жених под воздействием любовного зелья.
– Ох ты, да как же я не заметил…
– Он обо мне? – обернулся Миша.
– Это неправда! – воскликнула Мелисса и, обернувшись к Мише, вопросила умоляюще: – Ты же любишь меня?
– Разумеется, люблю, – ответил он.
– Ты сам не понимаешь, что говоришь! – сказала я и повернула перстень. – Вон у тебя вокруг головы облако из розовых сердечек пляшет!
– Не может быть, – недоверчиво пробормотал он. – Ты нарочно лжешь, чтобы расстроить свадьбу с моей обожаемой Мелиссой. Ты не можешь смириться с тем, что для меня ты просто друг.
Я собиралась закатить ему еще одну пощечину. Или пять. Но потом поняла, что они нисколько не поменяют его мысли.
Я сняла с плеча сумку и вынула оттуда стеклянный пузырек, который дала мне Маргарита Петровна.
– Открывай рот, – велела я Мише.
– Зачем это еще?
– Чтобы узнать, по-настоящему ли ты любишь Крысу.
– Кого?
– Вот эту дуру.
– Эй! Не смей оскорблять мою любимую! – рыкнул Миша. – И пить я ничего не собираюсь.
И что теперь? Наверное, придется ждать, пока действие любовного напитка само пройдет.
– А когда пройдет действие приворотного зелья? – растерянно спросила я Бондина.
– Зависит от того, сколько он выпил.
Мне показалось, что глаза у Крысы торжествующе и зло сверкнули. Она успела в него ведро залить, что ли?
А Бондин взял у меня пузырек, едва уловимым жестом открыл его и брызнул Мише в лицо. Тот расчихался, а розовое облако над его головой посветлело.
Миша поглядел настороженным взглядом на платье Мелиссы, на меня, потом на свой фрак с белым цветком в петлице.
– Ты… И ты… Я, кажется, немного запутался… – Вид у него был как у пьяного.
Я забрала у Бондина пузырек и подала Мише:
– Выпей.
Он послушно приложился губами к узенькому горлышку и сделал несколько глотков.
– Этого достаточно. – Инспектор забрал у него наполовину опорожненную бутылочку.
Розовое облако над Мишей стало белоснежным.
– Где я? – выдохнул Миша.
– Мишечка… Я просто до сих пор тебя люблю, – плаксиво сказала Крыса. – И ведь ты тоже… Ты не можешь любить эту… кудлатую простушку.
Я представила, что блестящая тяжелая мотоциклетная каска с опущенным темным стеклом надевается на голову Мелиссы. И она появилась, эта каска!
Мелисса что-то возмущенно пробубнила там, внутри. Но что, было непонятно.
Вот тебе подарок от простушки!
Бондин помог ей снять каску, отдал мне со словами:
– Она в наручнике и не может колдовать.
Ну и что, что не может. Я вот тоже не могла раньше колдовать, и что? Разве это помешало ведьмам меня обижать?
А Мелисса завопила:
– Видишь, какая она ужасная, твоя Вика!
Миша внимательно смотрел на нас всех. Потом потоптался на месте, снова поглядел на нас и спросил:
– Мне стоять?
О боже. В противоядии же есть зелье беспамятства. А Миша вон сколько вылакал.
– Пока да, – сказал Бондин.
– У тебя же есть пилюли! – сказала я ему. – От беспамятства!
А инспектор сказал:
– Извини, Вика. Я выпил последнюю тогда, у Маргариты Петровны.
Вот остолоп. Кто ж ходит на инспекцию к ведьмам без пилюль!
