Я остановилась. Посмотрела смело ему в глаза:
– Ничего я не боюсь. А у тебя там Мелисса не сбежит?
– Да куда она сбежит, – небрежно сказал он, – в браслете.
– А что браслет? – Мне было все равно, какие свойства у браслета, но я не знала, что говорить.
– Он антиугонный кроме прочего, к моему телефону пришвартован, дальше ста метров уйдет – сирена включится, – сказал он. Помолчал минуту, будто ожидая, что я скажу, потом заговорил сам: – Мы вернемся в поместье, я выясню все о побеге Мелиссы и Михаила, заберу виновного в департамент…
Значит, будет Далию арестовывать.
– И что? – сказала я.
– И мы больше не увидимся.
– Правильно.
Он посмотрел на меня:
– Правильно? Или – «я рада»?
– Я рада, – буркнула я.
– Ты его правда любишь, Мишу?
– Да. – Я глядела вдаль, на море, мимо него.
– Не обманывай себя.
– С чего ты взял, что я себя обманываю? – сорвалась я. – С чего ты вообще ко мне прицепился? Любишь – не любишь? Чего ты от меня хочешь? Я что, должна перед тобой отчитываться? Кажется, это не входит в обязанности инспектора? Или ты и инспекцию чувств должен провести…
Он вдруг взял и поцеловал меня. Уронил одежду на песок и обнял. А я стояла и не могла от него оторваться. И минуты тянулись вечно. А в ушах бухало сердце.
Через бесконечные сотни-сотни тысяч мгновений я отодвинулась от его теплой, с прилипшими песчинками, груди.
– Ты весь в песке, – машинально сказала я.
Он тихо засмеялся, отряхивая песок с себя ладонями:
– Извини.
– Я совсем запуталась, – сказала я ему. – Я должна подумать.
Его лицо стало отчужденным, замкнутым:
– Подумать…
Я сказала, сбиваясь:
– Я тебя совсем не знаю. Мы только вчера познакомились. Я не хочу…
– … разрушать устоявшиеся отношения… – угадал он то, что я собиралась сказать.
– … из-за непонятно чего, – договорила я.
Он усмехнулся горько:
– Я для тебя, получается, непонятно что…
Я хотела сказать ему, что вовсе не «непонятно что», а очень важный человек. Может быть, самый важный в жизни. Только вдруг я ошибаюсь? Вдруг постепенно выяснится, что мы совсем не подходим друг другу?
Он посмотрел на меня огорченно, а потом вдруг сказал:
– Жаль, я оставил очки в доме.
– Что? – не поняла я.
Он сказал еще более непонятно:
– Но я уверен, что они сейчас есть.
– Кто «они»? – растерялась я. – Очки?
– Поверни кольцо, увидишь.
Я повернула камень внутрь ладони. Все вокруг окрасилось серебристой дымкой, и в этой дымке между мной и Денисом вспыхивали и тут же гасли крошечные, но такие яркие золотые искры.
– Видишь их? – настойчиво спросил Денис, вглядываясь в мои глаза. – Ведь они есть?
– Ну и что, – сказала я безразличным голосом, но эти искры меня взволновали.
– Знаешь, когда они появляются?
– Ты же отказался просвещать меня на этот счет.
– Есть такое выражение, в людском мире: «Между ними искра пробежала»… Это от наших пошло. Они загораются в тот момент, когда возникает
