Не напрасно она провела столько времени в ванной. Она выглядела даже лучше, чем вчера на своей свадьбе: короткое цветное платьице на бретельках, пышная грива сияющих золотых волос, красные босоножки на шпильках.
Миша глазел из машины, открыв рот. Дядька-шофер побежал открывать дверь и никак не мог найти ручку.
Мы обнялись с Орхидеей. Она увидела, что на моей руке нет больше Мишиного браслета, сочувственно погладила меня по плечу, прошептала:
– Знаешь, по-моему, инспектор отличный парень.
– Знаю, – сказала я.
– Как тебе теперь колдуется, когда силы мало?
– Не знаю.
Я оглянулась – водитель уже скрылся в машине. Тогда я посмотрела на кусты поблизости и представила… бах! получилось! Куст расцвел пышными розами двух цветов – алыми и белыми.
Орхидея ахнула и всплеснула руками:
– Красота!
И ничего лишнего. Ничего тебе гигантского или выбалтывающего мои сердечные тайны. Никаких деревьев в придачу к фруктам и других подобных нагромождений. А потом я решила, что надо прибавить… И над кустами запорхали несколько больших бабочек – голубые, малахитовые, оранжевые…
Бондин попрощался с Орхидеей и Николаем. Я тоже. Мы обошли машину. Денис сказал мне тихо:
– А я тогда сразу понял, что бабочка – твоих рук дело. – Он прикоснулся пальцами к расстегнутому воротнику рубашки.
Я усмехнулась:
– Не надо было Джеймса Бонда из себя корчить.
– Да я и не корчил, – смутился он.
– Ага, как же. Бондин, Денис Бондин…
Он рассмеялся немного скованно:
– Ну, просто фамилия у меня такая… – Открыл дверцу, спросил: – Хочешь у окна?
Мне было все равно, у окна или нет, но сидеть рядом с Мелиссой не хотелось. Поэтому я кивнула. Пропустила Дениса внутрь, села сама и захлопнула дверь.
Водитель тронул машину. Орхидея кричала:
– Вика, ты в гости приезжай! Я вернусь через неделю!
– Через две! – крикнул Николай. Правой рукой он махал нам, левой обнимал Орхидею.
Таксист хотел подъехать к главному крыльцу аэропорта, но Денис велел ехать дальше. Мы помчались в окружную вдоль забора, въехали в небольшие распахнутые железные воротца, а потом проследовали по пустынному краю взлетного поля к черному самолету Ганса.
Таксист был удивлен и этим маршрутом, и цветом самолета. Он решил, что мы важные послы другой страны. Спросил, какой. Я перевела вопрос Денису и Мише.
– Скажи, что мы с Луны свалились, – ответил Денис, расплачиваясь с таксистом.
Я сообщила шоферу, что это секрет.
Он уважительно и слегка напуганно качнул головой, а когда мы вышли, развернул минивэн суетливо и неуклюже, так, что взвизгнули колеса, и укатил на всей скорости прочь с аэродрома.
Денис нервно взглянул на самолет, глубоко вздохнул, будто собираясь с силами. Мне стало его жалко, и я предложила:
– Хочешь пофигенции?
– Она запрещена, – замялся он.
Я пожала плечами и пошла вперед. Он догнал меня:
– Ты угощаешь или уже передумала?
Нас приветствовала улыбающаяся Фиалка в своей черной с костями треуголке. Помогла нести сумки и что-то там игриво нашептывала всю дорогу Денису.
Как-то так получилось, что Миша сел с Мелиссой, при этом уступив ей место у окна, а я уселась тоже у окошка, но у другого борта. Я ожидала, что Денис сядет со мной рядом, но он устроился отдельно от всех, надел наушники, подсоединил их к своему телефону и достал ручку и блокнот. Кота он спустил с рук на соседнее со своим кресло, и тот сидел там и вертел рыжей головой по сторонам, навострив уши.
Из динамиков раздался голос Ганса. Он поприветствовал нас, сказал, что рад снова нас видеть на борту самолета – голос при этом у него был совсем не радостный – и что у компании «ПлювГанса» новое правило для пассажиров: «Запрещается вмешиваться в ремонтные работы, и вообще втаскивать капитана в салон, если не просят». И добавил после паузы:
– … а также оставлять за бортом ящики с инструментами.
