И вовсе не первое. Первым была роза, сделанная из бокала.
Денис только улыбнулся молча и пошел себе дальше.
Дорожка привела нас к круглому фонтану, в котором плавали цветущие лотосы и мелькали в глубине большие золотисто-оранжевые рыбы.
Возле фонтана мы остановились, и Денис предложил присесть на деревянную скамейку напротив.
Мы сели и замолчали. Я задумалась о том, как мне теперь устраивать свою жизнь – в смысле, одной. И в смысле, с очень большими деньгами. Ведь все поменяется.
Денис откашлялся и сказал:
– Знаешь, мы знакомы всего два дня, но я…
Только я навострила уши, приготовившись выслушать пылкое признание в любви, как на улице раздался оглушительный автомобильный гудок, от которого слегка задребезжали стекла. Потом еще один. Потом кто-то, похоже, просто уселся на руль и на клаксон соответственно.
Я закрыла уши руками.
Денис по другой дорожке побежал к двери, ведущей на улицу. Я поспешила за ним.
Когда мы вышли, то увидели большой белый автобус перед крыльцом. Сигнал выключился, дверь водителя хлопнула, и из-за автобуса вышла алая Жасмин.
– Ну! – крикнула она, мчась к Денису. – Вот, я их привезла!
В больших обзорных окнах автобуса я увидела прилепившиеся к стеклам лица преступной семьи Реймс. Тетушки, бабули, девушки и те две девчушки глядели на нас. Мужчины, похоже, уступили дамам все сидячие места.
– Ну так выпустите их! – сказал Денис.
Жасмин хмыкнула и, недовольно надув и без того толстые губы, вернулась в автобус.
Передние и задние двери с лязгом разошлись, и бедные арестованные стали выходить.
Мужчины так и остались в смокингах. А вот дамы… Вместо блестящего атласа и таинственного шикарного бархата на них были непонятные балахоны из какой-то рогожки или даже мешковины. Подпоясаны дамы были веревками, а на ногах красовались… лапти!
– Это у них что, арестантские робы, что ли? – спросила я Дениса тихо.
Денис засмеялся:
– Нет. Одежда для шабаша. По традиции.
Я вспомнила, что говорил Денис в самолете. Что ведьмы Реймс провели шабаш, и Жасмин их за это арестовала.
Но, похоже, кое-кому было плевать на традиции. Среди серо-невнятной толпы сияло золотое парчовое платье Далии.
Золотая Далия подскочила к Жасмин и закричала:
– Вы собираетесь снимать с нас эти мерзкие браслеты?
И правда, я заметила на левых запястьях дам красные браслеты «Превед», такие же, как у Мелиссы.
Жасмин оглянулась на Дениса, тот уже шагал к автобусу:
– Снимай со всех, кроме Далии Георгиевны.
– Что-о? – взревела Далия.
– Вызывать существа, исполняющие желания, запрещено, – тихо сказал Бондин.
– Наверное, вам придется надеть браслет, да помитриловей, и на меня тоже, – прозвучал тихий и уверенный голос Маргариты.
Она выходила из автобуса, опираясь на любезно протянутую руку стоявшего на земле, перед лестницей, толстого краснощекого Мордациуса, того, что любит есть яичницу на завтрак.
– Придется, – с огорчением кивнул Денис.
Ничего не понимаю. А! Маргарита же снова глава клана, а потому будет отвечать за преступления Далии. Что там было за вызов джинна? Вечная ссылка в Сибирь? Или пожизненное лишение магии?
Глава клана, насколько я помню, получает половину наказания. Половина вечной ссылки – это сколько? В любом случае ужас. Тем более Маргарита не виновата.
И вообще…
– Я ведь тоже была главой клана, – сказала я. – Значит, и меня надо арестовать…
Маргарита покачала головой, подошла к нам:
– Ты была главой пять минут. Так что не мели ерунду, девочка. – И Маргарита протянула левую руку Денису.
– У меня нет с собой толстого браслета, – сказал Денис.
– Я могу сбежать, – сказала Маргарита. И вздохнула: – Только жаль будет покидать мой домик с садиком.
Боже, боже. Как же это несправедливо. И печально! И есть только один способ спасти Маргариту…
