любит наш город, любит жителей Атлантии. Бэй собиралась остаться Внизу и служить им всю свою жизнь.
Но ведь сейчас-то все переменилось: Бэй ушла Наверх, а я застряла Внизу. Тогда получается, что хорошая сестра – я?
Нет, все равно что-то не сходится. Ладно, допустим, я специально воспользуюсь своим голосом и пересеку черту – тогда обратного пути уже не будет. Может, все-таки поговорить с Майрой? Или не стоит?
Одно я знаю наверняка: мне любой ценой надо подняться Наверх. Но вот пока ума не приложу, как именно это сделать. Волна надежды, которую я почувствовала было в храме, отхлынула обратно, оставив меня на берегу бессилия и потерь.
Подушка уже стала мокрой от слез. Возможно, мне следовало бы собрать их в чашу и отнести жрецам, чтобы они использовали их для тех, кто решил провести свою жизнь здесь, Внизу, в темноте. Мы все тут вечно плачем и благословляем друг друга – тех, кто слишком труслив, или глуп, или просто упустил шанс прожить жизнь Наверху.
Глава 4
Я плакала так долго, что заснула только под утро и проспала на работу. Я одеваюсь, хватаю за лямки маску с воздухом и закидываю ее на плечо. Глянув в зеркало, замечаю, что волосы у меня растрепаны, как у Майры, а под глазами – точно такие же синие круги, какие были у Тру вчера вечером.
Я не сомневаюсь, что горе его искреннее, но сейчас просто не могу никому сочувствовать. Для меня существует только моя собственная боль. Я – ходячий клубок оголенных нервов. Все, на что я способна, – это сдерживать свой голос.
Хали, с которой мы вместе учимся в школе при храме, замечает круги у меня под глазами. Они с Бэй были друзьями, и, после того как моя сестра ушла, Хали всегда меня защищает и во время службы или в столовой становится чем-то вроде буфера между мной и другими послушниками. Я благодарна ей за это; мне особенно тяжело, когда мы хором возносим благодарности тем, кто жертвует собой Наверху, чтобы у нас Внизу была пища. В такие моменты я не могу не думать о Бэй. Она ведь теперь тоже стала частью этого извечного ритуала.
А еще мне вот что интересно: одинаковые ли чувства испытывают друг к другу обитатели нижнего и верхнего миров? Мы вспоминаем о них, когда едим пищу, которую они нам поставляют, мы понимаем, что каждый ее кусок эти люди оплачивают своей короткой и тяжелой жизнью. Может, они нас вовсе даже и не любят? Я бы на их месте точно не любила.
– Мне кажется, тебе лучше отдохнуть, – говорит Хали. – Ты с каждым днем все хуже выглядишь, с тех пор как… – Она замолкает, будто ждет разрешения произнести имя Бэй. Но я и себе-то не могу этого позволить, поэтому стою перед Хали с непреклонным видом.
– Работа – это то, что мне нужно, – отвечаю я. – Мы забываем о себе во время службы. – Эту фразу любят, как попугаи, повторять жрецы в храме. – Бэй хотела бы, чтобы я продолжала работать.
Я все-таки произношу имя сестры: оно повисает над нами и придавливает к полу. Бэй давит на нас, как вода давит на город. Она везде, она повсюду.
– О, конечно, – кивает Хали и протягивает мне рюкзак. – Вот, захватила твой рабочий набор.
– Спасибо, – благодарю я.
Теперь мне не надо вместе с другими послушниками спускаться в подсобку и выслушивать от них разные вопросы.
Хали кивает, а я, даже не дав себе труда подумать, вдруг спрашиваю:
– Ты удивилась, когда она ушла?
Хали придерживает свой рабочий набор на бедре точно таким же манером, как придерживала своих младших братишек и сестричек, когда они приходили к ней в часы посещений.
– Да, – отвечает Хали. – Бэй ведь очень любила Атлантию. Она любила храм. Я никогда не думала, что она захочет уйти. Кое-кто из нас даже считал, что однажды она сможет стать Верховной Жрицей.
Я киваю. Мне приходилось слышать, как люди шепчутся о том, что Бэй вполне может пойти по стопам мамы. И Бэй тоже об этом знала. Но сама она никогда не хотела быть Верховной Жрицей.
– Слишком большая ответственность, слишком много глаз наблюдает за тобой, – говорила сестренка. – Я бы предпочла служить людям, а не богам.
Бэй видела себя учительницей в школе при храме или организатором похорон при шлюзах.
– Хочу помогать людям, когда они прощаются со своими любимыми, – сказала она, когда мы готовили тело нашей мамы к отправке в шлюзы.
Это воспоминание мелькает где-то на краю моего сознания, и я упорно отказываюсь заглядывать в его мрачные уголки.
– Но я всегда знала, что твоя сестра способна пожертвовать собой ради других, – добавляет Хали.
– Так ты думаешь, поэтому она и ушла?
