– Есть, расчеты запусков изделий, изменение их работы, варианты достижимой глубины, варианты угла взрыва… Из самого свежего – расчеты параметров и свойств глубинных слоев до ядра, на базе нового сканирования.
– Кто их делал?
– Судя по авторству – наш сбежавший планетолог. Он тогда на Ганимеде работал, два года назад.
– А почему этих данных нет в Большом Архиве?
– Я полагаю, это был кто-то из его знакомых, привез кристалл с данными, они провели расчет, и кристалл уехал заказчику. Ему могли сказать, что это задание Управления, – Николаи внимательно посмотрел на шефа, ожидая реакции.
– Могли, – согласился Лео. – Вот только мы такого задания не давали…
– Не давали, – кивнул Николаи. – Я проверял. И на глубокое бурение в точках закладки разрешения не давали. Но на снимках картографа там кто-то копается, вот пятилетние.
Николаи вывел на экран фотокарту Марса и увеличил нужный фрагмент.
– Буровая, – определил Лео, разглядев изображение. – Почему мы не знали?
– Марсиане имеют право… То есть имели… Самостоятельно проводить геологоразведку и сообщать о результатах после проведения работ. А карту никто внимательно не контролировал.
– На всех точках бурили?
– Только на тех, где были изделия, – уточнил Николаи. – В последнем варианте моделирования это все учтено. Давайте посмотрим.
Над столом снова завис большой шар планеты, несколько точек бывших шахт погасли, внутренние слои немного изменились, граница жидкого ядра поднялась чуть выше. В шахтах загорелись огни и пошли внутрь, не одновременно, а с интервалами между запусками. Подходя к ядру, огни взрывались, выплескивая направленный импульс прямо в центр Марса. Пока волна от взрыва проходила ядро, с другой стороны подходило новое изделие и тоже взрывалось, увеличивая силу волны, отражающуюся от границы между жидкой и твердой материями. В результате ядро планеты начало все сильнее колебаться из стороны в сторону, как шар воды в воздушном шарике, брошенном в невесомость. Поверхность Марса то вспучивало от приходящих из глубин возмущений, то она проваливалась в области, где происходило разрежение, и давление в породе падало. Планетная кора треснула до самой поверхности, и жидкая магма выплеснула в атмосферу. По всему Марсу пробуждались гигантские вулканы.
– И это рассчитывали наши люди? – с содроганием произнес Лео. – Неужели они не понимали, к чему это приведет?
– Шеф! – Николаи с трудом оторвал взгляд от изображения. – Это жуткое зрелище, но они не собирались взрывать планету! Они, кто бы они ни были, хотели сделать Марс непригодным для обитания. И люди все равно бы погибли, хотя кто-то мог бы и спастись. Дождаться помощи…
– Но зачем! – прошептал Лео громким сиплым голосом, как будто ему прихватило горло.
Они еще несколько минут рассматривали проекцию жуткой космической драмы, как будто это происходило в действительности. Наконец Николаи остановил картинку.
– Это еще не все. Этот расчет не полон. Помните, вы говорили про металловодородную теорию и следы гелия-четыре в облаке… Я провел вычисления, взял за базу новые данные о ядре и предварительно рассчитал, сколько водорода оно могло удержать. Получилось вот что.
Проекция Марса снова вернулась в изначальное состояние.
– Я включу на ускоренный просмотр, мы оба устали и снова и снова видеть эти кошмары просто невыносимо. Так что все будет быстро…
Огни в шахтах загорелись, выстрелили вглубь планеты, и она взорвалась как арбуз, в который попало пушечное ядро…
Глава 7 …да в полымя
С высоты двух километров на горном склоне Восточного полюса вид на обитаемую зону завораживал. Дальний западный кормовой торец с двадцатикилометрового расстояния казался совсем небольшим, хотя и был десятикилометровым в диаметре. С такого расстояния все мелкие детали на нем были не видны, казалось, что с другой стороны выдолбленного изнутри астероида стояла поперек обитаемой «трубы» огромных размеров скалистая воронка, в которую катился по центральной оси поддерживаемый с двух сторон жгутами плазмы огненный шар местного солнца. Водяные пары, примеси в атмосфере и легкая облачность, вращающиеся вдоль стен цилиндра населенного уровня Базы создавали иллюзию медленно крутящегося воздушного вихря, в середине которого и находились наблюдатели. Игорь остановился в полном восторге от увиденого.
В западном полушарии за экватором небольшие поселения были не заметны, а крупные однотипные объекты угадывались большими цветовыми пятнами, зеленые – леса, серо-коричневые – города, синие – озерно-курортные зоны. Строители базы с самого начала разбили всю внутреннюю поверхность астероида квадратной сеткой со стороной в два километра и придерживались в каждом секторе своего плана застройки. Со временем границы секторов размылись, деревья и кустарники разрослись и залезли в городские кварталы, растущее население строило жилье и заселяло свободные участки на полях и лугах между лесных массивов, но основная первоначальная разбивка сохранилась и легко угадывалась.
Экваториальное море, граница полушарий и самое низкое место, оставалось неизменным, окруженное пляжами и скалистыми берегами, прибрежными рощами и отгороженное от раскинувшегося с двух сторон центрального мегаполиса курортной зеленой зоной. Прямо из моря вставали и тянулись к самому центру три огромные конусовидные башни, собирающихся вместе в Центральную станцию, узел фокусировки и прохождения солнца по оси. Мегаполис,
