немного отдохнуть, сменить обстановку. Глупость, конечно, но что прикажешь делать? Она ведь упрямая – прямо как ее любимая тетя.
– Ну, для начала ты могла бы меня предупредить, – сказала Бернис. – Господи, Нэнс, я завтра уезжаю с «рэдфилдскими девчонками».
Нэнси рассмеялась. В трубке начало потрескивать.
– Видишь, как здорово. Она всегда хотела, чтобы ты взяла ее в одну из твоих поездок. Сестренка? Сестренка? Связь прерывается. Повеселитесь там…
Нэнси отключилась. Бернис положила трубку. Все это было очень странно и слишком зловеще для совпадения. Уже несколько дней подряд ее мучили кошмары; а теперь на пороге появилась Лурд, вымокшая до нитки, и за спиной у нее гремел гром и вспыхивали молнии. Прямо как в готических романах, которые Бернис читала, чтобы заснуть. Она не могла взять и отправить Лурд домой, и у нее не хватило бы совести оставить ее здесь одну. Поэтому она поскрипела зубами, а затем изобразила на лице улыбку, как у мисс Америки, и сказала:
– Знаешь что, детка? Мы едем в горы.
День уже клонился к вечеру, когда они приехали к озеру. Каким-то образом им удалось впихнуться со всеми сумками в насквозь проржавевшую «субару» Дикси. Эта машина прошла уже добрую сотню тысяч миль после истечения срока эксплуатации и была сплошь заляпана наклейками вроде: «Свободу Тибету», «Выброси свой телевизор» и «Миру – мир». Они остановились у гостиницы и получили ключ от дома и бесплатную корзину с фруктами. Оттуда до дома на берегу было десять минут езды через лес. Пока остальные заканчивали разбирать вещи, Бернис незаметно улизнула на террасу, собираясь выкурить сигарету. К ее досаде, она увидела там Лурд. Она стояла, облокотившись на перила. Бернис подумала, что что-то слишком уж быстро ее племянница начала причинять неудобства. Удивительно, но остальные женщины, очевидно, не испытывали никакого неудовольствия по поводу ее присутствия. Наверное, они так терпимы к ней, потому что у них нет своих детей.
– Тетя Долли здесь умерла. Вон там ее нашли. – Лурд показала на темную воду, плещущуюся ярдах в тридцати от террасы.
– Тебе она не тетя, а двоюродная бабушка. – Бернис незаметно спрятала зажигалку обратно в карман и попыталась сообразить, как ей удалиться с места действия таким образом, чтобы это не выглядело бегством. – И если быть точным, скорее всего, это случилось ближе к западному берегу. Они жили в той стороне.
– Но ведь это она «девушка из озера»?
– Тетя Долли была тетей Долли. Она умерла страшной смертью. Так что скрипичные пассажи тут не к месту.
– Как и истории о привидениях?
– Да. Это все местные пьянчуги – им только дай повод языками почесать.
– А тебя это не печалит? Хоть немного?
– В тридцать восьмом меня и на свете-то не было. Я ее не знала. Ты что, думаешь, я такая старая?
Лурд откинула волосы с лица. Она была светловолосой и худощавой, хотя у нее были глаза и губы матери. Бернис всегда удивлялась тому, что она такая светлая. Их предки по материнской линии представляли собой жгучую испанско-клалламскую смесь, и, как следствие, почти все в их семье были ширококостными и темноволосыми. Бернис унаследовала от родителей высокие скулы, бронзовую кожу и черные волосы, которые в последнее время слегка посерели, будто их припорошили золой. Дома у нее была пара мокасин, которые она никогда не надевала, и целая коллекция бус, оставшихся от матери. Бусы она хранила в шкатулке вместе с другими безделушками и тоже никогда не доставала.
Между ними и озером протянулась полоса песка. Озеро было узким и длинным – в длину десять миль, в ширину всего миля. Волны бились о скалы, подбрасывая в воздух клубки бурых водорослей. По небу катились облака. Солнце садилось, и по черной воде бежала красная дорожка. Осенью здесь рано темнеет – солнце заходит за горизонт, и тут же становится так темно, что хоть глаз выколи. Берег погружался во мрак. Дугласовы пихты и канадские красные кедры поднимались ввысь, словно древние башни, и под ними было прохладно и сумрачно. Вдалеке, у подножия длинной и низкой горы Сторм-Кинг, были разбросаны простые деревянные дома. От них отходили грунтовые дороги, которые, сливаясь одна с другой, в конце концов добирались до шоссе. Это была земля лесорубов и фермеров; земля полей, ручьев и вековых лесов, в которых обитали только птицы, олени и – иногда – заблудившиеся туристы.
Ухнула сова, и Бернис вздрогнула.
– Кстати. Как ты вообще об этом узнала?
– Давным-давно прочла одну газетную вырезку – помогала бабушке разбирать бумаги дедушки, когда он умер. И я просто вспомнила эту историю, когда мы сюда ехали. Это место такое… устрашающее. Я имею в виду, тут, конечно, очень красиво, но эта красота какая-то зловещая. И еще… мне об этом Дикси рассказала, когда ты ходила за ключом.
– Я могла бы догадаться.
Девушка плотнее запахнула шаль:
– Просто это… так ужасно.
– Да уж, детка. Еще как ужасно. – Бернис называла племянницу «деткой», хотя Лурд было уже семнадцать и она через неделю-другую собиралась в колледж. В зависимости от результатов вступительных экзаменов она будет учиться на судью или, в крайнем случае, на адвоката-барристера. В Европе дети быстро растут. Но все равно, разница в возрасте у них была очень велика – Бернис скоро исполнялось пятьдесят, и она костями чувствовала каждый
