Невеста зверя (сборник)

несправедливости.

Когда мне было шесть лет и я только что научилась читать, мой отец на год отвез всю нашу семью во Францию. У нас было очень мало книг на английском языке, а читать мне ужасно хотелось. Наверное, мои родители тоже тосковали по книгам на английском – отец пошел в Американскую библиотеку и купил несколько распродававшихся там старых книг. Я взяла небесно-голубой том в твердом тканевом переплете, с порванным корешком (вышедший в Лондоне еще до моего рождения) и с головой погрузилась в чтение. Это был пересказ греческих мифов, в основном по мотивам поэмы «Метаморфозы» римского поэта Овидия. Теперь, глядя на титульную страницу, я вижу, что книжка называлась «Боги и люди», а автором был Рекс Уорнер, но для меня она была Голубой греческой книжкой, перечитанной множество раз. Больше всего мне понравились трагедии.

Для «Невесты зверя» я обратилась к одной из моих любимых историй – ужасной легенде об Актеоне. В классической литературе есть несколько версий истории Актеона, и в каждой свое объяснение его жестокой кары. Некоторые считали, что он был наказан за то, что нарочно подглядывал за богиней Артемидой, стремясь увидеть ее наготу. А по мнению Овидия, несчастный юноша просто оказался не в то время не в том месте.

Однако во всех версиях подчеркивается, что молодой Актеон был страстным охотником, и ни в одной не упоминается его сестра.

Жаннин Холл Гейли Белая косуля: три стихотворения

Белая косуля оплакивает свое детство

Взаперти
в крепком каменном доме без окон,
без стекол, в которые попал бы свет,
пробились бы лучи солнца,
я все бледнела с каждым годом – я бледная, как луна,
бледная, как голубка, и кожа моя нежна.

До пятнадцати лет, пока не просватают,
предстоит мне скрываться от света:
от деревьев, птиц и людей, чьи голоса
доносятся через стены,
от конского ржанья, от дневных песен,
хоть я и гуляю по ночам,
когда пищат, мелькая над головой,
летучие мыши.

Ни с кем не заговаривать,
никому не открывать дверей.
Со мной только книги и картины,
драгоценности и зеркала.
Тихая жизнь, невеселая, одинокая и медленная.
Я не знаю – смерть, печаль или клевета
заперли меня в мире темноты,
в мире зажженных свеч…
Неверный блеск огня —
единственный намек на то,
что мне готовит солнце.
Когда жених поклялся, что полюбил меня,
как только увидел мой портрет —
влюбился в портрет, глупый мальчик, —
и не послушал мольбы моей матери,
а распахнул мою дверь, ранив меня светом,
я вырвалась и убежала в лес,
обратившись белой косулей.

Свет обрек меня на молчание,
мое новое тело мелькало, как лунные блики,
в незнакомом лесу.
Но юный охотник все гнался за мной:
даже в новом обличье я не спаслась от его любви.
У ручья он ранил меня стрелой —
я истекаю кровью, голова тяжелеет,
близится смерть.

Ах, если бы я могла
вернуться в свою комнату,
где темнота обнимала меня и хранила мою жизнь.
Жестокий свет все ярче,
ярость солнечных лучей жжет нежную кожу…
Запрети ему, мама, касаться меня,
ведь, когда солнце сядет, я снова превращусь в девушку.
Пусть не плачет он обо мне,
ведь он сам, своим себялюбивым желанием
обрек меня на эту участь.

Любовная песнь белой косули

Не трогай меня,
не входи!
Если откроешь мою дверь,
я обернусь белой косулей,
понесусь в леса, быстрее ручья,
и ты меня не догонишь.

О жених, я не в силах смотреть на тебя,
как на солнце
в человеческом обличье.
Солнце жжет меня,
с детства обреченную жить в темноте.
Тьма – моя подруга, и крик ночных птиц —
мой единственный спутник.
Но теперь, в этом теле,
я не могу ни говорить, ни петь.
Еще одна тюрьма, сначала замок без окон,
теперь это тело – четыре ноги.

А ты так стремишься заполучить меня —
мой портрет на твоей стене, —
подумай как следует, как меня поймать, —
застрелить, загнать,
ворваться ко мне,
ранить меня
блестящим и острым жестоким лезвием?
Лучи солнца на коже, стрелы в оленьей шкуре,
ты всегда угроза, и твои мужские желания
бездумны и требовательны,
и сам ты в их власти.

Ты не знаешь меня настоящую —
только бледную девушку на стене,
она не говорит и не мечтает,
она никуда не убежит,
никогда не станет чем-то больше, чем твоя мечта о ней.
Так приди же в леса, больной любовью ко мне,
найди меня там, и рань, и искалечь,
задуши, если хочешь,
все равно не достанусь тебе —
охотничьим трофеем к тебе на стену.

Косуля приняла решение

Если солнца ей не видать, пусть будет хотя бы свобода. Она вырвалась из цепких рук и, не разбирая дороги, ринулась вперед, сквозь хлещущие ветви. Она никогда не спала по ночам. Крестьяне зовут ее призраком и проклинают за то, что она портит им охоту. Она живет, как кролики и цапли, питается полевыми цветами, зелеными папоротниками и белыми лилиями. Одна, всегда одна, скрывается она от преследований тщеславных принцев. Но вот настал день, когда она легла у воды и при свете луны снова стала самой собой. Она отерла кровь с лодыжки, вернулась в пустую кровать, со спутанными волосами и исцарапанной терновником кожей – уже не та принцесса, которой она была раньше. Когда встанет солнце, она снова превратится в зверя, вскочит, и дикое сердце забьется под тонкой шкуркой. С каждым днем ей все проще бегать на четырех ногах, слушать вечную песню утра, все привычнее свет солнца на шее. Лес лучше дворца, думает она – и бежит еще быстрее, обгоняя старые страхи и руки, пытающиеся удержать. Быстрые ноги ее мелькают на бегу. В последний раз человеческими, голубыми, печальными глазами оглядывается она сквозь ветви.