Невеста зверя (сборник)

– Ах, значит ты все-таки не думаешь, что быть зверем так уж плохо?

Валороза опустила взгляд на свои запыленные босые ноги и тихо ответила:

– Пожалуй, нет.

Койот сразу же обрел прежнее обличье, и они с Валорозой отправились побегать по холмам при лунном свете.

Наконец, после многих таких вечеров, Койот отпустил Валорозу домой. Он не хотел с ней расставаться, но понимал: надо – значит надо. Это и есть мудрость, малышка.

Валороза вернулась в богатый отцовский дом, где отец приветствовал ее с распростертыми объятиями, со слезами вознося Богу благодарственные молитвы. Ее мать, чувствуя, что за чудесное возвращение, скорее всего, надо благодарить саму Валорозу, просто улыбнулась.

Через несколько месяцев на службу к команданте поступил новый солдат, веселый и смекалистый. Вскоре они с Валорозой обручились, и Валороза была очень счастлива. Перед самой свадьбой мать Валорозы подарила ей рамильете – букетик, в котором было два цветка песчаной вербены и одна ароматная дикая роза. Между лепестков розы виднелось несколько золотисто-седых волосков. Валороза вскинула глаза на мать, а та усмехнулась, и улыбка ее очень напомнила усмешку койота. И вот что я тебе скажу, малышка, много раз после того люди видели, как молодая женщина и койот бегают по холмам под луной с веселым визгом и хохотом. Если муж Валорозы об этом и слышал, то не возражал, а может быть, отправлялся на эти прогулки вместе с женой. Ты спросишь, малышка, чему учит эта сказка? Никогда не выходи замуж за человека, которому не нравятся койоты.

Терра Л. Герхарт-Серна пишет рассказы с десятилетнего возраста, но «Койот и Валороза» – ее первая публикация. Эта сказка была написана, когда она училась в Университете Пенсильвании, и оказалась в этой антологии по рекомендации ее преподавателя английского языка. Сейчас Терра учится на юридическом факультете Йельского университета, где пишет правоведческие труды, в которых сносок больше, чем текста.

Примечание автора

Я написала сказку «Койот и Валороза» в качестве семестровой работы для семинара «Феминистские сказки». Чтобы подчеркнуть сочетание в этой истории двух культур и языков, я освежила детские воспоминания о сказках Дикого Запада и двуязычных cuentos популярного сказочника из Санта-Фе Джо Хейза.

Обычно мы представляем себе оборотничество как чисто физическое явление, но для меня, как молодой латиноамериканки, его восприятие скорее было связано с испаноязычной семьей моей матери на Западе и англосаксонской семьей отца на Востоке, с моей жизнью между английским и испанским языками, между переплетающимися нитями индейского (Нью-Мехико), испанского и англосаксонского наследия, а в последнее время – между пустынями Юго-Запада и университетом на Восточном побережье. В «Койоте и Валорозе» герои также кружат среди идентичностей и традиций: английских и испанских, латиноамериканских и индейских, перемещаются между мужским и женским, гордостью и смирением. Валороза проходит метаморфозу из ребенка в женщину, пытаясь усвоить новый, непохожий на прежний, культурный и жизненный опыт; если учесть эти перемены, какое имеет значение, она ли превращается в койота или койот в человека?

Стюарт Мур Медный грош

В этом доме уж наверняка на сладости не скупились. Если на Хэллоуин дом украшен так роскошно, значит, и в конфетах недостатка не будет, к тому же самых вкусных. Во дворе были выставлены яркие старинные афиши: Дуг-мальчик-динозавр, настоящий Джек-тыквенная голова, Таинственная черная вдова, Кейт – девочка с львиным хвостом. Все эти пожелтевшие афиши, аккуратно вставленные в рамки под стекло, висели на столбиках, воткнутых в мокрый от росы газон. Выстроившись в жутковатый отряд, стояли они на страже дома. Сам дом, такой белый и неприметный при дневном свете, теперь скрывался в тени старых дубов. Незатейливая рожица, вырезанная в тыкве и освещенная изнутри свечкой, сияла зубастой улыбкой с одной из ступеней, а на крыльце дымился и булькал огромный ведьминский котел – прямо как настоящий! Уж здесь-то конфеты будут что надо!

Только вот свет в доме не горел – ни огонька. Поэтому маленький пират топтался на дорожке, переминаясь с ноги на ногу и не решаясь постучать. Его отражение нервно пританцовывало в стекле каждого плаката.

Мама пирата предупредила его, чтобы он не подходил близко к домам, в которых не горит свет, и уж тем более не входил туда. Этот дом простоял пустой много лет, но в прошлом месяце туда кто-то въехал. Взрослые говорили о новой домовладелице лишь шепотом. Пират глядел, как дымится котел. Он ясно помнил, что мама тихонько назвала ее ведьмой.

От того, что луна была полная, что последние сухие листья на деревьях шуршали, словно крошечные косточки на холодном ветру, а где-то в темноте ухала сова, становилось совсем жутко.

Наконец пират решил не рисковать. Когда он повернул к следующему, гостеприимно освещенному дому, из глубоких сумерек на крыльце выступила черная тень, и мягкий, вкрадчивый голос проговорил:

– Ну и кто же ты будешь, милый маленький монстр?

Парнишка застыл. Это был женский голос – молодой, моложе, чем у мамы, но старше, чем у няни. Голос был тихий, но бульканье котла его не заглушало.

– Что?