Отвернувшись, я быстро натягиваю курти через голову, наизнанку, стараясь не показать Викраму больше, чем он уже видел. Вышивка царапает мне кожу.
– Я бы никогда не поверил, – тихо сказал Гаутам.
Викрам делает шаг вперед, оттолкнув его плечом. Я отступаю.
– Верь во что хочешь, – говорит Викрам. – Вопрос в том, что соседи… – Но вдруг нога его подгибается и он с треском падает прямо в кусты бугенвиллей. Он кричит.
Тени беспокойно заметались – Гаутам подбежал к нам. Он остановился у куста и посветил фонариком. Тени замерли. Вокруг лодыжки Викрама, черная на фоне серо-синего сада, обвилась кобра.
Исцарапанный Викрам попытался сесть. Змея метнулась вперед. Викрам вытянулся на спине и замер. Из моего горла вырвалось испуганное всхлипывание.
– Он… – начал Гаутам дрожащим голосом и шумно перевел дыхание. – Надо вызвать «скорую».
Змея замерцала и обернулась получеловеком:
– Не нужно.
Гаутам вытаращился на нага.
– В брачный сезон мы не убиваем.
Они смотрят друг на друга. Наг покачивается под неслышную музыку. Я чувствую запах страха, но не понимаю, чей это страх. Гаутам выпрямляется. Поднимается и наг, и они становятся одного роста. Как и лес, он выцвел под слишком ярким светом фонарика. Он собирает тени вокруг себя, словно в защиту от света.
Гаутам качает головой.
– Брачный… – повторяет он пораженно. – Ты… Но она ведь совсем ребенок!
– Она была согласна.
Гаутам косится на меня, но снова поворачивается к нагу.
– Откуда тебе знать? – отчаянно спрашивает он. – Ты ведь да же не человек.
– Я знаю это, потому что видел, какая она, когда не согласна. Когда
– Что?!
Я мотаю головой. Из царапин Викрама сочится кровь, черная, как тонкие ветви бугенвиллей вокруг него.
– Я не знаю, что ты сделал с моей сестрой, но…
– Сделал? – Наг поднимается выше и выше, раскинув руки, как капюшон. – Я защищаю ее. Я слушаюсь ее. – Он медленно пополз ко мне, не отрывая взгляда от Гаутама.
– Не приближайся к ней! – Гаутам шагнул вперед, занеся кулак.
Тень получеловека сжалась – он превратился в змею. Змея зашипела.
В брачный сезон нельзя убивать.
Нельзя убивать соперников.
Но Гаутам мой брат. Я снова замотала головой, но я невидима, как тень, – никто из них меня не замечает.
Кобра качнулась.
– Нет! – крикнула я.
Кобра замерла. Повернулась прекрасным бесшумным движением, подползла ко мне, забралась вверх, обернулась вокруг моей руки и плеча.
Рука Гаутама падает. Он смотрит на меня, вытаращив глаза.
– Ты можешь говорить?
Я смотрю на него и молчу. Слишком много пришлось бы объяснять.
– Что еще ты скрывала от меня, Шрути? И почему? Я-то думал, ты мне доверяешь.
Я хочу подбежать к нему, обнять. Я хочу объяснить.
– Пусть скажет Викрам, – говорю я.
Глаза Гаутама расширяются.
– Так он правда?..
Я киваю.
– Ты должна была мне сказать. Почему ты скрыла это от меня? Я бы тебе поверил.
– А папа?
