— О том, что мел жрал?
— О нем самом.
— Так почему Майнер тупой?
— Он весь такой честный, белый и пушистый, что аж тошно, — намного тише продолжил Лиам. — При этом крошит могучих ведьмаков направо и налево. А самое главное, что конкретно ему маги не сделали ровным счетом ничего. Он, видите ли, руководствуется высокими моральными мотивами.
— Все еще не понимаю, — покачал головой Волчонок.
— Где ты видел шахтера-трезвенника, руководствующегося высокими мотивами?
— Согласен. Здесь мистер Томпсон допустил оплошность.
— Издеваешься? Майнер отдает последние гроши сиротам, а потом покупает тарелку отрубей в таверне — это оплошность. А «Святой поход Джека Майнера» — сплошное недоразумение.
— Зато образами колдунов ты должен быть доволен.
— Господи, Волчонок, меня от них тошнит. Они настолько же плохие, насколько Джек хороший. Кроме того, тупые до крика. И это аристократы, что с пеленок учились разным наукам!
— Удивил, — признал Волчонок, но Лиам не слушал.
— Туссейнт — вот настоящий антигерой. Умен, коварен и, заметь, далеко не трус. Как ловко он сблизился с Тибо, чтобы добраться до наставника! А сам де Арле? В стремлении отомстить готов не просто убивать, а наслаждаться муками врагов. И так до тех пор, пока не убил невиновную девушку.
— В этом отношении Майнер намного симпатичней.
— Майнер тоже наслаждается болью жертв, — возразил Лиам.
— Он не убивает невиновных, — поправил Волчонок.
— Он не раскаивается!
— Твой Тибо тоже не рыдает над трупами врагов.
— Я знал, что не устоишь, дочитаешь, — улыбнулся Лиам.
— Ты бы не отстал.
— Правда, но после смерти девушки…
— Убийства девушки, — вновь поправил Волчонок.
— После убийства он всегда старается поступать справедливо. Прежде всего де Арле хочет быть уверенным, что человек заслуживает смерти. Больше нужного не мучит, даже Туссейнта убивает быстро, хотя уж кто-кто, а этот колдун заслужил того, чтобы помучиться напоследок.
— Ты восхищаешься им, — не то спрашивая, не то утверждая, сказал Волчонок.
— Я твердо понимаю, что де Арле всего лишь выдуманный персонаж. Но какой! Возможно, рукийские дворяне и были близки к этому образу, но там восстание вспыхнуло еще раньше, чем у нас. О чем-то это да говорит…
— О чем?
— О том, что таких дворян, как Тибо, на самом деле не было.
— Ха-ха-ха! — Звонкий смех Волчонка взвился к звездам. — Только ты мог прочитать книгу о благородном герое и прийти к заключению, что его придумали негодяи.
Слова Волчонка заставили Лиама задуматься, каким был автор любимой книги — Фабрис де Брюссар. Ведь он всегда думал о дворянстве в целом и не сомневался, что лорды и джентльмены — «болезненная сыпь на теле общества». Но разве человек, чуждый морали и твердых жизненных убеждений, смог бы придумать настолько живого, искреннего героя?
— Никто мне отца и мать не вернет. Кроме того, имею я право на собственное мнение? — сказал Лиам. — Сейчас оно подсказывает, что нужно спать. Дилижанс в Кирби может оказаться еще более загруженным. — В подтверждение своих слов Лиам пододвинулся к бортику и расстегнул пояс. Высвободив из нескольких петель, парень просунул свободный конец между крышей и бортиком, после чего вновь застегнулся. Немного подергав пряжку и поерзав, он убедился, что не свалится. Волчонок поступил умнее и привязал к поясу толстый кусок пеньковой веревки, предварительно закрепив второй конец на бортике. — Умный, да? — завистливо спросил Лиам.
— Ну, мне не придется спать с металлической трубой в обнимку. — Уклончиво, не без ехидства ответил Волчонок.
— А больше веревки нет? — обычно ребята все делили на двоих и делали вместе, поэтому, если Джон приготовил веревку себе, то и для Лиама она должна была найтись.
— Нет, — соврал Джон.
Второй кусок действительно имелся, но Волчонок еще сердился на друга за поведение во время казни.
— Чтоб тебе ведьмы всю ночь снились! — оценил подлянку Лиам.
— И тебе спокойной ночи! А главное, удобной.
