В ночь рождения их сына.
Острие ножа погрузилось на четверть, может, на полдюйма, и Итан задумался – вошел ли он достаточно глубоко, чтобы обнажить мышцу.
Он осторожно вытащил клинок и положил нож на тарелку. Кровь покрыла острие «Гарпии», густая, как машинное масло. На белом фарфоре появились брызги и пятна. Джинсы Терезы были заляпаны красным, кровь собралась в щелях кресла.
Итан взял пинцет, включил фонарик и зажал его в зубах. Наклонился ниже, чтобы рассмотреть как следует новый разрез.
Левой рукой развел в стороны края разреза. Правой ввел в него пинцет.
Слезы потекли по лицу Терезы, она обеими руками вцепилась в свои волосы. Итан сомневался, что, если ему придется углубить ранку, она это выдержит.
Он медленно открыл пинцет.
Тереза издала самый громкий звук, который издавала до сих пор, – глубокий и гортанный.
Ее пальцы скребли по обитым материей ручкам кресла.
Самым трудным для Итана было не проронить ни единого слова одобрения и утешения.
Он посветил фонариком в рану.
Увидел мышцу.
Микрочип отразил перламутровое мерцание поджилки Терезы.
Итан взял с тарелки «Гарпию».
«Твои руки не должны дрожать».
Пот жег глаза.
«Почти всё, детка».
Он снова ввел лезвие в рану, и кровь потекла по ноге. Тереза вздрогнула, когда кончик «Гарпии» коснулся мышцы, но Итан не поколебался.
Он ввел кончик ножа между мышцей и микрочипом и выковырял его.
Вытащил лезвие.
Микрочип едва держался на кончике ножа.
Итан не дышал.
Сделав большой глоток воздуха, он положил нож на тарелку. Тереза смотрела на него, отчаянно вопрошая глазами. Он кивнул, улыбнулся и взял стопку марли. Она схватила марлю и прижала к задней части ноги. Кровь почти немедленно пропитала марлю, и Итан протянул новую стопку.
Худшая боль как будто была позади, краска сбегала с лица Терезы, как будто у нее проходил жар.
Спустя пять минут струйка крови стала униматься.
Спустя двадцать – полностью остановилась.
Итан смочил последний комок ваты спиртом и протер место разреза. Тереза поморщилась. Потом он свел вместе края раны, оторвал зубами колпачок суперклея и выжал щедрую каплю, которую распределил по всей длине разреза.
На улице почти стемнело, и с каждой секундой в кабинете становилось все холодней.
Итан удерживал края раны сведенными вместе пять минут, потом отпустил.
Клей держался.
Итан передвинулся к передней части кресла и приложил губы к уху Терезы.
– Я вытащил его. Ты изумительно держалась.
– Очень трудно было не вопить.
– Клей держится, рана закрыта, но ты должна еще немного полежать. Пусть схватится как следует.
– Я замерзаю.
– Я принесу одеяла.
Она кивнула.
Итан улыбнулся жене.
В уголках ее глаз все еще стояли слезинки.
– Дай мне на него посмотреть, – одними губами вымолвила она.
Итан взял с тарелки «Гарпию» и поднес кончик клинка к лицу Терезы.
Микрочип держался в остывающей крови, которая сворачивалась все сильней и сильней.
Тереза напрягла челюсти из-за вспышки гнева. Неистовства.
Посмотрела на Итана.
Ни единого слова не было произнесено, но это было неважно. Он видел слова, ясно написанные на ее лице: «Вот ведь подонки!»
