Фогги смеряет его подозрительным взглядом.
– Ты где шлялся?
– Да вот, искупаться решил.
Мэтт заходит в ванную и включает горячую воду. Пока ванная наполняется паром, он стягивает промерзшую одежду, сваливая ее в кучу на полу, обматывается полотенцем и отогревает кости, сидя на краю ванны.
– С Электрой купался?
– Ее так зовут?
– Ага. Не связывайся с ней, чувак, она больная на всю голову.
Пар окутывает Мэтта, словно заключая в теплые объятия.
– Помнишь, как Флинт катался на лыжах и обе руки сломал?
Мэтт кивает.
– Он вообще кататься не умел, – говорит Фогги.
– Вот руки и сломал.
– Да нет же! Он клеился к Электре. Говорил, последнее, что помнит – как она рассмеялась ему в лицо. А потом он очнулся уже в больнице. Говорю, эта баба – невменяемая!
Мэтт снова кивает.
– Возможно. Знаешь ее адрес?
Мэтт и сам до конца не понимает, зачем стоит здесь, под снегом, в десять часов вечера.
В одном он уверен: мысли об Электре не выходят у него из головы. Вчера и сегодня он думал лишь о ней. Он знает, что Фогги прав – от этой девушки одни неприятности. Но что-то в ней притягивает Мэтта, как магнит.
Он даже не может сказать, что испытывает к ней. Зол ли он? Или восхищен? А может, раздражен? Вероятно, все сразу. Вот почему он не переставая думает о ней. Таких чувств он еще ни к кому не испытывал.
Одно он знает точно: ему хочется проучить ее. За то, что оставила его бултыхаться в реке. За то, что решила, будто знает его. Все, что она говорила – чепуха. Он способен следовать правилам. Он другой. Он не следует первобытным инстинктам. Всю свою жизнь он только и делает, что контролирует себя, чтобы не навредить другим людям. Единственный раз он дал волю эмоциям, и это закончилось гибелью человека. Так зачем она лезет к нему в душу? Кем она вообще себя возомнила?
Мэтт хочет доказать, что он не такой, как она.
Но в то же время в глубине души хочет произвести на нее впечатление.
Особняк за высокой оградой на противоположной стороне улицы – каменная громада с изящными окнами – видится Мэтту тюрьмой. Раздражает его. В нем нет никакого изъяна. Чтобы «увидеть» его очертания, не требуется никаких усилий. Кирпичи да строительный раствор – больше ничего примечательного. Ничего необычного. Этот дом – как сутенер с золотой цепью на шее. Он – послание миру от человека с кучей комплексов. Фогги сказал, что отец Электры – дипломат. Может, они все такие? Выражают себя через свое жилище.
Мэтт ждет у ограды, прислушиваясь к своим чувствам. По количеству машин снаружи он понимает, что внутри происходит какое-то важное событие. Кругом вооруженная охрана. Будет непросто, и он уже задумывается о том, чтобы бросить затею. Но любопытство берет верх. Он дожидается, пока луна скроется за тучами, выходит из укрытия под тисовым деревом, пересекает пустынную улицу и подбегает к железной ограде. Пространство между прутьями слишком мало, чтобы в него мог пролезть взрослый мужчина.
Однако внешность может быть обманчива.
Мэтт вспоминает уроки Стика. «Пацан, твои ребра – гибкая штука». Сделав глубокий вдох, он протискивается между прутьями. В какой-то момент ему кажется, что он застрял. Мэтт уже представляет лица охранников, когда те обнаружат торчащего из ограды нарушителя, но в конце концов ему удается протолкнуться. Он бежит к низенькому каменному забору, ограждающему сад от подъездной дорожки.
За забором Мэтт видит ступеньки, ведущие, судя по всему, в кухонные помещения. Там ему делать нечего. Надо забраться на крышу – там он будет чувствовать себя как рыба в воде. Прислушавшись, он улавливает звук шагов и шуршание бумаги. В нос бьет сильный запах мятной жвачки.
С таким же успехом охранник мог бы обвешаться фонариками. Конечно, Мэтт обнаружил бы его и без всякой жвачки, но лишний ориентир никогда не помешает.
Дождавшись, пока охранник пройдет мимо, Мэтт влезает на забор и, оттолкнувшись от него, запрыгивает на карниз второго этажа. Подтянувшись, он прыгает еще выше, хватаясь за карниз третьего. Теперь медлить нельзя: если хоть одному охраннику придет в голову посмотреть вверх, он тут же заметит Мэтта.
До крыши не дотянуться. Мэтт спокойно, с кошачьей грацией пробирается по восьмисантиметровому карнизу в поисках другого пути наверх. Ничего. Он движется дальше, пока не чует у окна запах Электры: жасмин и цитрус.
