Это Стик.
Мэтт пытается подняться, с языка готов сорваться целый ворох вопросов, но Стик не дает ему встать, по-прежнему тыча палкой ему в кадык.
– Молчи. Просто слушай. Она – зло. Запомни это. Она – яд. Ей суждено гореть в аду, и она затащит туда и тебя. Ты подвел меня, и это я как-нибудь переживу, но присоединиться к врагу не позволю. Прежде чем это случится, я убью тебя собственными руками.
Мэтт собирается было возразить, но молниеносный тычок тут же отзывается острой болью в горле, и он сползает обратно на кровать.
– Повторяю последний раз: держись подальше от Электры, Мёрдок.
Проснувшись наутро, Мэтт так и не может понять, что имел в виду Стик. Зачем он вообще приходил? Электра вовсе не злая. У нее свои причуды и сложный характер, это правда, но она не злая. Мэтт рассеянно поглаживает горло. Кожа в этом месте нежная, но на ней не осталось даже синяка. И вообще, кем Стик себя возомнил, что без приглашения является к нему в комнату, да еще и указывает? Жизнь Мэтта его не касается. В конце концов, Стик сам его бросил.
Встретившись с Электрой, Мэтт предлагает ей поехать куда-нибудь. Устроить романтическое путешествие для двоих.
– Может, в горы? – с энтузиазмом предлагает Электра. – Хочу покататься на лыжах!
– Идет. Поедем в горы.
Мэтт готов ехать куда угодно, лишь бы подальше от слежки.
Ему стоило бы догадаться, что катание на лыжах в понимании Электры – далеко не обычная вещь.
Она находит самую крутую и опасную гору в окрестностях их гостиницы и дожидается снегопада, чтобы снег не успел слежаться.
«Так веселее», – говорит она.
«Так опаснее», – думает Мэтт. Свежий снег повышает вероятность схода лавин.
Электра резвится, как только может.
Она – будто львица, которую всю жизнь держали в клетке, но вдруг выпустили на волю.
Она прыгает с утесов, скатывается с самых крутых, поросших елями склонов, где катание запрещено. Разумеется, Мэтт всюду следует за ней и впервые за долгое время чувствует – нет, не страх – осознание собственной смертности. Один неверный шаг, одно неверное движение – и он разобьется, врезавшись в дерево. Одно неудачное приземление – и он на полном ходу ударится головой о скалу. Один неловкий тычок палкой – и их накроет лавина.
Но ему все это нравится.
Он… счастлив. Именно такой Мэтт всегда представлял свою жизнь. Мечтал о ней.
И тут он все портит.
Они лежат на ковре у камина. Пламя почти погасло, но после бурного дня им и так жарко, и нет нужды подбрасывать дрова.
Мэтт водит пальцами по коже Электры в тех местах, где отражаются язычки пламени. Он чувствует жар, теплый живой румянец.
– Я люблю тебя, – шепчет он.
И тут же желает взять эти слова обратно. Электра не отвечает. Не шевелится. Вообще никак не реагирует. Вначале Мэтт старается не обращать на это внимания, но чем дольше длится молчание, тем сильнее он проклинает себя за глупость.
– Электра?..
– Мэтт, ты ведь вообще меня не знаешь.
– Почему? Знаю…
– Нет, – вздыхает она. – Ты знаешь, что на прошлой неделе я убила пятерых человек?
Мэтт не может удержаться от смешка. Раз она шутит, то не все так плохо.
– Думаешь, я шучу? – грустно говорит Электра.
– Конечно, шутишь.
– Мэтт, я недостойна любви. Ни сейчас, ни когда бы то ни было.
– Все заслуживают любви.
– Только не я. Только не после того, что я сделала.
Она откатывается в сторону, садится, прижав колени к груди, и смотрит на угасающее пламя. Ограждается от Мэтта.
– Почему? Зачем ты сама лишаешь себя такого счастья?
– Мэтт, ты что, еще и глухой? Я недостойна этого. Я не могу быть счастлива. Мне попросту не позволят.
– Кто не позволит?
Она качает головой.
– С теми, кто со мной связывается, всегда что-нибудь случается…
