«Следом он пойдет на хитрость, – думает Ларкс. – Постарается уговорить меня отпустить его».
– Н-не знаю, ч-что случилось, – говорит Спилотро, – но если Риголетто решил, что я замышляю измену, то он ошибается.
Ларкс молчит.
– Я заплачу?! Сколько ты хочешь?
Ларкс подливает еще бренди и откидывается на спинку стула.
– Что молчишь?! Чего хочет Риголетто? Причина в том, что я выступил…
– Риголетто мертв.
Спилотро проглатывает окончание фразы и разевает рот.
– Значит…
– Меня прислал мистер Фиск.
– Фиск? Ты что несешь? Пусть Фиск поцелует меня в…
– Мистер Фиск теперь главный.
– Хрен ему. Я следующий по старшинству после Риголетто!
– Вот поэтому я и здесь. Нам нужно побеседовать.
Ларкс достает из внутреннего кармана куртки свой рыбацкий нож, не сводя глаз со Спилотро. Вот, вот то, чего он ждал: гнев сменяется смирением.
Спилотро осознает, что ему конец. Его ждет смерть. Глаза теряют последний огонек надежды, в потухшем взгляде читается лишь отвращение.
Ларкс дрожит от удовольствия. Ради этих моментов он живет. Научиться бы еще разливать их по бутылкам для последующего употребления.
– Ладно, – говорит Ларкс, – мне нужны имена. Ты же можешь мне их назвать?
– Какие еще имена?
– Тех, кто планировал заговор против Риголетто.
Спилотро нервно облизывает губы.
– Никто ничего не замышлял. Что за чепуха?
– Спилотро, не притворяйся. Мистер Фиск все знает, но хочет поступить по справедливости и не наказывать тех, кто ни в чем не виновен. Я бы просто убил вас всех и начал с нуля, но мистер Фиск верит, что кое-кто еще способен принести пользу. Так что выкладывай.
– Бикс. Это была его идея. Он предлагал мне присоединиться, но я отказался. А вот Кассано и Валерио согласились. Кроме них – никто, клянусь!
Ларкс кивает. Поднявшись, он осматривается и замечает у дальней стены табурет. Он придвигает его ногой, ставит между стульями и кладет на него ноги Спилотро. Затем он снимает со Спилотро ботинки, швыряет в сторону и привязывает ноги к стулу оставшимся куском шнура.
– Ларкс, прекрати! Я же все тебе рассказал!
Ларкс снова берет нож и медленно поворачивает. На клинке отражаются языки пламени. Спилотро вжимается в стул.
Ларкс садится.
– Я много думаю, – говорит он. – Лежу в своей комнате, смотрю в окно в потолке и думаю о разных вещах. – Ларкс направляет острие ножа вверх. – В последнее время меня занимают пытки. Знаешь, что мне пришло в голову?
Спилотро мотает головой.
– Я подумал: а что, если пытки разума эффективнее пыток тела? Понимаешь, о чем я? Что, если видеть, как с твоим телом что-то делают, но при этом не чувствовать боли, куда страшнее, чем сама боль? Боль – штука ожидаемая, предсказуемая. А если ее нет, когда она должна быть? Мне кажется, это ужасно.
Резко наклонившись, Ларкс всаживает нож в ступню Спилотро, так, что кончик выходит с другой стороны. Спилотро с воплем пытается отдернуть ногу, но его крик превращается лишь в сдавленный и растерянный стон.
– Видишь? – Ларкс вытаскивает нож.
Спилотро в замешательстве, с жалобным видом таращится на рану.
– Наркотик, что я тебе вколол, нейтрализует болевые ощущения, – Ларкс тычет ножом в ногу Спилотро. – А теперь слушай внимательно, потому что вскоре я продолжу эксперимент. Готов назвать всех заговорщиков?
Спилотро неохотно отводит взгляд от своей окровавленной ноги. Его глаза вытаращены, на щеках слезы.
– Что?
– Назови имена всех, кто замышлял против Риголетто.
– Я всех назвал!
– Гмм. Знаешь, не верю я тебе. Попробуем вот что…
Ларкс хватает раненую ногу Спилотро, крепко прижимает к табурету и отрубает на ноге все пальцы.
Спилотро кричит. Ларкс встает. Ему любопытно. Спилотро кричит, будто ему больно, но это не так. Это невозможно. Значит, его мозг создает
