довольно стандартным, а плата за один прием у медиума, хорошо показавшего себя в шоу, доходила до десятков и даже сотен тысяч рублей.
Мельник подумал, что это дает дополнительные возможности: если бы он стал зарабатывать такие деньги, то Сашу можно было бы отправить на реабилитацию в лучший европейский центр. И, может быть, следя за тем, как меняется Мельник, она смогла бы измениться сама — понять, как нужна им, начать себя беречь.
Он долго думал, долго рассматривал официальный сайт программы, на котором были изображены одетые в черные балахоны колдуны с магическими шарами в руках, и наконец решился.
С заполнением заявки Мельник провозился больше часа — он тщательно выбирал слова, стараясь выглядеть убедительно. Едва он закончил, зазвонил телефон. Мельника вызывали в полицию.
— Хотел уточнить кое-что в ваших показаниях, — сказал капитан Медведев, когда Мельник занял место на расшатанном стуле возле его стола. — При каких обстоятельствах студент Бойко завел с вами разговор, в ходе которого признался в совершенном преступлении?
Мельник смотрел вниз, на обшарпанный пол кабинета, на свои руки, сцепленные в замок на коленях. Ему не нужно было читать мысли капитана, чтобы понять: Медведев считает Мельника виновным.
— Это было на следующий день после убийства. Мы столкнулись на трамвайной остановке, когда оба возвращались из университета после занятий.
— Ваш дом в другой стороне, разве нет?
— Разве я сказал, что ехал домой?
— Допустим, не домой. И что же, он просто так подошел и сказал: «Вячеслав Станиславович, я хочу вам что-то рассказать?»
— Примерно так. Дословно я не помню. Кажется, он начал мямлить что-то невнятное, и я не сразу понял, что у него ко мне серьезный разговор.
— Угу. Так. И что же, вы стали говорить прямо на остановке?
— Нет. Зачем? Там было много людей. Мы отошли в сторону. Знаете, там есть небольшая аллея со скамейками, она ведет к университету. Вот там мы и сели.
— Вас кто-нибудь видел? Вдвоем? Как вы сидели на этой скамейке?
— Нет, никто.
— Что же, никто из студентов после окончания занятий не шел от университета к остановке?
— Может быть, они шли по соседней дорожке. А может быть, все успели пройти. Я ведь вышел из корпуса не сразу после звонка.
Капитан хмыкнул, встал из-за стола, подошел к окну; помолчал, глядя за забранное решеткой стекло. В кабинете было душно и пыльно. Мельник видел, что тут недавно делали ремонт, но обилие бумаг и пренебрежение работающих здесь мужчин к чистоте быстро воссоздали привычную хмурую, серую, обстановку. В кабинете никто не курил, и все же могло показаться, что в воздухе висит готовый рассеяться сигаретный дымок.
— Часто Бойко это делал?
— Убивал? Я не знаю.
— Обращался к вам за советом. Хотя бы просто делил-ОЯ ЧСМ» ТО личным.
Мельник промолчал.
— Так часто или нет?
— Он сделал это первый раз. Раньше мы никогда не разговаривали.
— И как вы объясните тот факт, что он пришел со своим признанием именно к вам?
Капитан повернулся к окну спиной, Мельник поднял голову, и их взгляды встретились. Игра шла по-крупному, Мельник прекрасно это понимал.
— Мне трудно судить, я не психолог, — ответил он. — Возможно, я просто показался ему достойным доверия. Я не знаю.
— Он объяснил вам, почему рассказывает об убийстве?
— Нет, не объяснил.
— И не просил оставить все в тайне?
— Нет, не просил.
— И поэтому вы пошли в полицию?
— Я пошел в полицию, потому что думал, что Бойко может убить кого-то еще. Он выглядел совсем больным.
— Мы спросили его, почему он пошел к вам.
— И?
— Он сказал, что не ходил.
— А что он сказал?
Коренастый капитан проигнорировал вопрос.
— Вы были знакомы с жертвой? — спросил он.
