такой, какая она есть, и не жалеть о том, что она не соответствует его желаниям. Как говорят местные аристократы, есть только то, что есть. Но в Тигровой пади Яна, и Ци Ё, и Ди, и Макс, и…
1100 километров по прямой.
«Я буду убивать Позвонков одного за другим, пока они не кончатся!» – сказал он себе, поднимаясь из-за пульта.
Барона он нашел в студии аналитического моделирования. Счёо и несколько его сотрудников строили какую-то замысловатую схему, занимавшую уже треть объема немаленького размерами зала.
– Барон!
– К вашим услугам, князь.
– Мне надо уйти, – тихо сказал Виктор.
– Что-то случилось. – Счёо не спрашивал.
– Да, – кивнул Виктор. – Они напали на мою семью.
– Понимаю. – Барон не раздумывал. Когда это требовалось, он умел быть быстрым. – Идите.
Он вопросительно посмотрел на Виктора.
– Да, – ответил Виктор на незаданный вопрос. – Наше соглашение остается в силе. Ждите меня здесь. Своих людей я сейчас предупрежу, они переходят под вашу команду. Управление я передаю начштаба, а в шесть утра бросьте сообщение, что Тень передает управление флоту, и ждите.
Он помолчал секунду и добавил:
– Два дня.
– Хорошо, – согласился Счёо. – Дать вам людей?
– Не надо. Я возьму только одного. И еще мне нужна машина, если у вас есть, конечно. – Он вопросительно взглянул на Счёо.
– Представьте себе, есть, – усмехнулся барон. – Знаете Мемориальные Конюшни?
– Знаю.
– Старый каретный двор переделан в депо. Берите, что понравится. Там много чего есть.
– Спасибо, а как я туда попаду?
– Туда ведет тоннель из-под самой перемычки. Я пошлю провожатого. Успеха!
– Взаимно!
На этом они расстались, надеясь на то, что расставание не будет долгим, что встреча состоится и что она, встреча, не будет омрачена печальными известиями.
Глава 5. И один в поле воин
Да, что-то в этом роде, но в данном случае более уместными Виктору показались слова из «Последнего батальона» – старой аханской военной песни, которую традиционно любили петь и старики ветераны и юные новобранцы:
Полчаса назад «Сапсан», совсем такой же, как и тот, на котором Виктор улетал на войну, тенью выскользнул через замаскированный под декоративную стену портал официально не существующего Депо – слева от главного входа в Мемориальные Конюшни – и устремился к своей далекой цели. И «за рулем» был все тот же чудом выживший в мясорубке вчерашнего дня капрал Даэйн. На капрале была новая, со складов «Клоповника», флотская броня, но свою «фирменную» налобную повязку чижик-пыжик Даэйн сохранил. «Чижик-пыжик, где ты был? Где ты голову сложил? – хмуро пошутил Виктор. – Не аутентично, зато верно по смыслу». Все жью[121] были сумасшедшими сукиными детьми, отморозками и психопатами, но, возможно, именно поэтому они бестрепетно шли на самые отчаянные авантюры, сражались до конца в самых безвыходных ситуациях и были – чего уж там! – первоклассными мастерами пилотирования. При этом побеждали они намного чаще, чем проигрывали, но ценой поражения многократно превосходящего противника чаще всего была их собственная жизнь. Впрочем, умирая, они успевали обычно – пусть и в самое последнее мгновение своей безумной жизни – «вырвать венок из руки Эйя[122]». И действительно, желто-зеленые памятные столбики над пустыми могилами жью на военных кладбищах всегда были усыпаны лепестками алых роз, точно так же, как ложились они сплошным ковром под ноги пилотов, когда те были еще живы. «Миллион, миллион, миллион алых роз…»
Веселая жизнь, достойная смерть. Но умирать, тем более сейчас, Виктор не собирался. Более того, умирать он просто не имел права.
На востоке уже светлело небо, но увидеть это было не просто. Почти весь восточный горизонт был затянут плотными клубами дыма, сквозь который здесь и там пробивались языки пламени, иногда просто ужасающих размеров, и всполохи перестрелок. Впрочем, такая же точно картина имела место
