помещений короткими невразумительными репликами, и они шли дальше.
Наконец они оказались на улочке, название которой было Виктору уже знакомо. Табличка на доме напротив на иврите и по-французски сообщала, что это улица Моше Рабейну. Ну и дом номер 17 не заставил себя ждать, оказавшись четвертым от подворотни, из которой они на улицу и вышли. Тихий стук в деревянную, крашенную охрой дверь, короткий обмен репликами через забранное частой решеткой крохотное оконце в ней, и дверь открылась, приглашая их войти. Они спустились на несколько ступеней, оказавшись сразу где-то на полметра ниже уровня брусчатой мостовой, и по темному узкому коридору проследовали вслед за Гиди в глубину дома. Открылась дверь, пропустив их в небольшую комнату, где трое типичных ешиботников[162] читали книги, сидя около узкого деревянного стола. Впрочем, Виктор никаких иллюзий по этому поводу не питал, он уже понял, что ешиботники бывают разные, вернее, вспомнил то, что знал по своему земному опыту. Мновав комнату – евреи даже головы не подняли от своих мудрых книг, – они прошли в еще одну, последнюю, как оказалось, дверь и очутились в просторном помещении с узкими стрельчатыми окнами, закрытыми снаружи ставнями. В комнате было светло, а воздух был сух и прохладен – Виктор уловил тихое гудение кондиционера. Обставлена комната была простой, но солидной, тяжелой и старой, деревянной мебелью. У круглого стола, покрытого белой с цветными вышивками скатертью, сидел в кресле старик с белоснежной бородой, одетый как верующий еврей, но не в шляпе, а в плоской меховой шапке.
«Адмор,[163] – прикинул Виктор, входя и рассматривая хозяина. – Или это у них как-то по-другому называется?»
Старик бросил быстрый взгляд на Гиди, и тот, поклонившись, сказал:
– Доброе утро, рабби! Наши гости говорят на иврите.
– Доброе утро, господа, – улыбнулся раввин, с видимым интересом рассматривая Виктора и Макса. На Максе его взгляд задержался чуть дольше, чем на Викторе. – Проходите, пожалуйста. Садитесь.
Он сделал приглашающий жест, показывая на стулья с высокими спинками.
– Как прошло ваше путешествие? – спросил он, когда они, коротко поздоровавшись, прошли к предложенным им стульям. – Все ли у вас благополучно?
– Нас пытались захватить французы, – тихо сказал Гиди.
– Вас или тебя?
– Думаю, что им нужен был я, но они видели наших гостей.
– Нехорошо, – покачал головой старик. – Надеюсь, они не смогли вас проследить?
– Ни в коем случае, рабби, – быстро, но уверенно ответил Гиди.
– Тогда присядь, сынок, – сказал раввин, снова оборачиваясь к Виктору и Максу. – Присядь, отдохни, послушай.
Над столом повисла тишина. Виктор и Макс молчали, ожидая продолжения. Гиди, тихо отошедший к стене, сел на стул и замер, несколько секунд молчал и рав.
– Меня зовут Шулем, – сказал он наконец.
– Моше, – ответил вежливостью на вежливость Макс.
– Виктор, – добавил Виктор от себя.
– Интересно, – сказал на это рав Шулем. – Интересно. Один еврей и один гой.[164] Интересно. Не хотите ли чего- нибудь выпить с дороги? – поинтересовался он, снова улыбнувшись. – Чай, кофе… Может быть, сок?
– А покрепче ничего нет? – улыбнулся в ответ Виктор, который был не прочь «немного согреться».
– Есть, как не быть. – Смутить старика было не просто. – Ора!
Последнее слово он произнес громким голосом, почти выкрикнул. И через секунду дверь в боковой стене тихо отворилась, и в комнату вошла девушка. Девушка была красивая, и, если бы не традиционное одеяние, Виктор легко мог бы представить ее на улице Парижа или Москвы, обращающую на себя внимание отнюдь не происхождением, а золотом волос и голубизной глаз.
– Ора, девочка моя, – сказал раввин, поворачиваясь к ней, – принеси нам, пожалуйста, коньяк и свари кофе.
Девушка молча поклонилась и снова исчезла за дверью.
– А курить у вас можно? – спросил Макс.
– Курить вредно, – наставительно сказал старик и подвинул на середину стола терракотовую пепельницу, полную окурков. – Но можно, если очень хочется, и не в цом.[165]
Макс расстегнул комбинезон на груди и достал из внутреннего кармана свою трубочку-носогрейку. При этом старый раввин неожиданно удивленно посмотрел на Макса и теперь напряженно его рассматривал. Виктор тоже достал трубку, а старик, оторвав наконец напряженный взгляд от Макса, подвинул к себе пачку каких-то сигарет, лежавшую на столе, достал одну и, прикурив от электронной зажигалки, выпустил дым первой затяжки. Макс и Виктор между тем неторопливо снаряжали свои трубки.
– Как твоя фамилия, Моше? – спросил рав.
Макс помолчал секунду, раздумывая, а затем ответил вопросом на вопрос:
