начал высаживать 1-ю дивизию из состава той же самой армии генерала Оку. Спустя день-другой передовые части этой дивизии появились под Цзиньчжоу, постепенно заменяя эскадроны отдельной кавалерийской бригады.
Утром 16 мая, убедившись, что Штакельберг и подчинённые осознают стоящие перед ними задачи, генерал-адъютант отбыл в Порт-Артур. По дороге в крепость наместник «обрадовал» генерал-майора Белого, сообщив тому о своём намерении изъять из береговой обороны мортирные батареи и передислоцировать те на Тафашинские высоты. К тому же командующему крепостной артиллерией предстояло определить места установки новых береговых батарей для защиты от обстрелов с моря порта Дальний. Для этих целей Алексеев предложил, в первую очередь, задействовать имевшиеся трофейные китайские (крупповские) орудия калибром в 210 и 150 мм. Батарея таких пушек, установленная на склонах массива Ляотешань, хорошо показала себя во время дуэли с японскими броненосцами, обстреливавшими Порт-Артур перекидным огнём.
По прибытии в крепость наместник узнал, что Макаров с Безобразовым ожидают возвращения миноносца «Лейтенант Бураков», посланного в Инкоу с донесениями штаба флота. Миноносец ушёл пару дней назад, и должен был вернуться сегодня, либо в крайнем случае завтра. В порту завершился ремонт многострадального «Петропавловска», в результате чего высвободилось одна из бригад питерских мастеровых. Впрочем, ненадолго: едва успевших перевести дух работяг в тот же день перевели на другие участки трудового фронта – на «Полтаву» и «Новик».
Лучившийся радостью и оптимизмом Молас пообещал за пять дней довооружить «Богатырь», благо ранее капитан 1-го ранга Стемман откомандировал в распоряжение начальника порта человек пятьдесят личного состава со своего крейсера. Матросы с «Богатыря» демонтировали с «Варяга» почти всю его артиллерию и сейчас завершали разгрузку погребов сидящего на мели корабля. Одновременно с этим китайцы выгребали топливо из угольных ям крейсера, после чего Молас планировал предпринять попытку снять корпус «Варяга» с мели.
Вечером возвратился долгожданный «Бураков», в числе прочей официальной корреспонденции доставив в Порт-Артур сверхсекретный пакет из штаба главнокомандующего Маньчжурской армии. Генерал Куропаткин информировал, что командир 1-го Сибирского корпуса собирается начать решительное наступление не позднее 20 мая, в связи с чем флоту предлагалось оказать армии всемерное содействие, ударив по неприятелю с тыла. Прочитав этот пассаж, Алексеев почувствовал, что задыхается, и изо всех сил рванул ворот кителя. Бланк с телеграммой Куропаткина выскочил из рук и был ловко подхвачен адмиралом Макаровым.
– Евгений Иванович! Что с вами!? – переполошился командующий флотом, увидев раскрасневшееся лицо наместника. – Адъютант, воды! Быстрее, быстрее! Андрей Августович, пошлите за доктором!
– Не нужно доктора, – отрицательно качнул головой генерал-адъютант, мелкими глотками осушив поданную Болоховитиновым чашку с водой. – Пётр Алексеевич, зачитайте вслух, что нам предлагает Куропаткин.
– Он что, не понимает, что эскадра может выйти в море не раньше чем через десять дней? Нельзя же бить врага растопыренной пятернёй! – воскликнул Макаров, едва Безобразов закончил чтение телеграммы. – Армия и флот должны действовать одновременно, согласованно ударив в один день… Чёрт, придётся утром снова посылать «Буракова» в Инкоу, не то у Стесселя выйдет конфуз, а виноватыми в этом окажемся мы с вами.
– Пожалуйста, Степан Осипович, отпишите ещё и от своего имени, чтобы в Мукдене повременили с наступлением, – попросил Алексеев и после небольшой паузы продолжил: – Куропаткин всё ещё не осознал, что японцы весьма серьёзно отличаются от китайцев и всех прочих азиатов, и с ними нельзя воевать, как с турками.
– Зато осознал, что сможет первым доложиться императору о деблокировании Порт-Артура, – съязвил командующий флотом. – Пётр Алексеевич, прикажите лейтенанту Долгобородову готовить корабль к выходу в море и выделите ему сопровождение, хотя бы до Ляотешаня.
Утром «Лейтенант Бураков» снова ушёл в Инкоу, а провожавшие миноносец истребители 1-го отряда имели боестолкновение с четвёркой японских кораблей аналогичного класса. Один из неприятельских истребителей бросился было в погоню, но не сумел угнаться за «Бураковым», который выжимал более 27 узлов хода. Перестрелка с четвёркой русских «немцев» закончилась безрезультатно, так как японцы не имели количественного превосходства.
Даже если командующий Маньчжурской армией и мечтал примерить на себя лавры спасителя Порт-Артура, он был вынужден прислушаться к доводам адмирала Макарова, подкреплённым недвусмысленной директивой генерал-адъютанта. Дата наступления была перенесена на более позднее время, и корпус генерал-лейтенанта Стесселя так и остался на своих прежних позициях в районе станции Вафангоу.
В последующие дни противник продолжал высаживать на берег Квантунского полуострова батальоны 1-й пехотной дивизии, выгружать амуницию и продовольствие, а 22 мая эскадра Того в очередной раз профланировала мимо крепости, туда и обратно.
Утром 23-го японцы предприняли атаку на русские позиции у города Киньчжоу, угодили под массированный артиллерийский обстрел, и откатились обратно с большими потерями. Пытались самураи атаковать и на правом фланге, по северному и восточному склонам Самсона, однако рельеф местности и меткий огонь охотников (снайперов) и пулемётных команд погасил все вражеские атаки ещё в зародыше.
Вечером 24-го два японских бронепалубных крейсера бросили якоря у входа в бухту Керр, а утром 25-го на защитников южного склона горы Самсон стали падать 320-мм снаряды. Огонь вёлся практически на пределе досягаемости, а точность и скорострельность вражеских орудий оставляли желать лучшего. Однако уже к вечеру того же дня огонь «Ицукусимы» и «Хасидате» унёс более десятка жизней русских солдат и местных китайцев.
На следующий день противник продолжил обстрел позиций дивизии Фока, собирая кровавую жертву, и штаб флота стал подумывать над тем, чтобы послать ночью в бухту Керр миноносцы и попытаться подорвать неприятельские корабли. Днём подобная атака была невозможна, так как между Дальним и
