другим.
Позднее было подсчитано, что во время второй фазы боя броненосец кавторанга Шумова был поражён пятнадцать раз, в том числе шесть раз 305-мм снарядами. Так, в частности, двенадцатидюймовый фугас заклинил шестидюймовую башню правого борта, ещё один «чемодан» такого же калибра исковеркал и скособочил вторую дымовую трубу. Остальные попадания причинили очень сильные повреждения надстройкам и незащищённому бронёй надводному борту корабля. Были разрушены кормовой мостик, боевые марсы на фок– и грот-мачтах, возникли пожары на юте, уничтожившие офицерские каюты. Японские снаряды угодили и в обе башни главного калибра, на короткое время выведя их из строя.
Ответный огонь артиллеристов «Цесаревича» оказался весьма точным: флагман Того получил восемь попаданий, причём пять раз из 305-мм орудий. К этому добавилось три «подарка» от «Петропавловска» и по паре снарядов с «Полтавы» и «Севастополя», удачно угодившие в каземат и барбет носовой башни главного калибра.
В каземате «Микасы» вспыхнул пожар, сопровождавшийся детонацией некоторого количества пороховых зарядов, в результате чего была полностью уничтожена одна 152-мм пушка. Ещё две пушки аналогичного калибра были повреждены и отремонтированы лишь после окончания боя. В довершение всего детонировавший в момент выстрела двенадцатидюймовый снаряд на кусочки разнёс ствол правого орудия носовой башни. Град обломков накрыл ходовой мостик, убив и ранив нескольких офицеров и лишь каким-то чудом не зацепив командующего японским флотом.
Досталось и «Петропавловску», волею судьбы и Безобразова оказавшемуся вторым мателотом в колонне. Во время второй фазы сражения по кораблю капитана 1-го ранга Яковлева успели пострелять все четыре вражеских броненосца, вкупе добившись восьми прямых попаданий. «Петропавловск» закончил бой с двумя новыми пробоинами, креном на правый борт в пару градусов и перешедшей на ручное управление носовой шестидюймовой башней правого борта.
«Севастополь» с «Полтавой» получили соответственно шесть и пять неприятельских снарядов, в большинстве своём шестидюймовых. Единственным серьёзным успехом японских комендоров можно считать попадание 305-мм «чемодана» в корму «Севастополя», чуть ниже кормового минного аппарата. К счастью для русских моряков, разрыв снаряда разрушил минный аппарат и саму торпеду, которая так и не детонировала. Броненосец получил дифферент на корму, но продолжал поддерживать установленную командующим скорость хода. На «Полтаве» возник сильный пожар на баке, вызванный попаданиями парочки фугасов, был полностью разрушен боевой марс на фок-мачте, а также разбита одна из 152-мм казематных пушек.
Обстреляв по очереди практически все неприятельские корабли, «Ретвизан» в конце концов сосредоточил весь свой огонь на «Ниссине». В течение последних двадцати пяти минут боя в творение итальянских инженеров угодило штук восемь снарядов, вынудив вице-адмирала Катаоку мысленно молить богов и предков о помощи. А что ещё делать, если пара русских «гостинцев» весом за триста кило каждый легко пробивают броню борта и каземата, а ещё один крупнокалиберный снаряд прямо на глазах адмирала разваливает на куски палубную шестидюймовку? Расчёт уничтоженного орудия буквально испарился, обломки и осколки убили и ранили комендоров соседней 76-мм пушки.
Броненосец капитана 1-го ранга Щенсновича, в первую очередь, благодаря грамотному маневрированию его командира, отделался лишь семью прямыми попаданиями. Правда, один из снарядов «Ниссина» или «Касуги» угодил в кромку амбразуры носовой башни, одним махом лишив «Ретвизан» половины артиллерии главного калибра. В результате взрыва этого снаряда загорелись парусиновые чехлы на амбразуре, и при их тушении была залита система электрического привода вертикальной наводки. В довершение к этому попавшие под мамеринец осколки заклинили механизм горизонтальной наводки, и в дальнейшем башня вела огонь лишь тогда, когда неприятель сам случайно оказывался в прицеле. Прочие попадания не причинили «Ретвизану» каких-либо серьёзных повреждений, повлиявших на боевые качества корабля.
Не успев помешать разгрому отряда Мису, контр-адмирал Дева был вынужден затратить более получаса, чтобы сконцентрировать свои силы в единый кулак. Так уж получилось, что все шесть японских крейсеров 3-го и 6-го боевых отрядов оказались разделены на три пары и практически не взаимодействовали друг с другом. Русские, по мнению Девы, имели хорошие шансы догнать «Чиоду» с «Акицусимой», уничтожив эти две боевых единицы раньше, чем им на выручку успели бы прийти «Асама» и «Якумо».
К большому облегчению командующего 3-го боевого отряда, неприятель не стал форсировать события, потратив драгоценное время на объединение своих собственных сил. Данная пауза позволила «Акицусиме» и «Чиоде» удалиться на достаточное расстояние. Затем крейсера Макарова неожиданно повернули на ост-зюйд-ост, направляясь на сближение с кораблями адмирала Безобразова. Кроме того, русские проявили воистину рыцарское великодушие, не став стрелять по четвёрке истребителей каперанга Исиды, которые поднимали из воды тех японских моряков, которым повезло спастись с «Акаси» и «Сумы».
Сформировав, наконец, общую кильватерную колонну, 3-й боевой отряд двинулся на норд-норд-ост. Избранный курс, как считал Дева, позволял ему обойти колонну русских броненосцев, не вступая в очередное столкновение с крейсерами Макарова. Затем японский контр-адмирал намеревался, наконец, внести свою лепту в сражение главных сил, охватив головные корабли неприятельской колонны.
Командующий русским флотом, однако, имел собственное мнение в вопросе, кто и кому должен сделать пресловутый «crossing the T». Разглядев, что Дева лёг на норд-норд-ост, адмирал Макаров тотчас отдал приказ крейсерам повернуть на шестнадцать румбов влево «все вдруг», после чего взять курс на север. После исполнения вышеуказанных маневров Степан Осипович приказал увеличить скорость до девятнадцати узлов, чем, по сути, и сорвал все честолюбивые планы Девы.
