– Да, бог с вами, Евгений Иванович, я сам требовал торопить Вирениуса! Как мог, требовал! – опешивший было вице-адмирал перешёл в контрнаступление. – Но что я мог сделать против решений Адмиралтейства? Ничего! Да я вообще напросился в состав комиссии, чтобы успеть помочь вам и Старку! Ведь любому дураку было ясно, что наша политика в Корее вот-вот приведёт к полному разрыву с Токио!
– А вот об этом – о нашей политике – молчите! Молчите, Степан Осипович, и не кричите на весь рейд, – Алексеев неожиданно словно опомнился, шагнул вплотную к Макарову, перейдя на шёпот: – Никогда, Степан Осипович, даже думать не смейте об ошибках того, кто заварил всю эту кашу. Наше дело – служить и защищать самодержавие и отечество, каким бы оно ни было.
– Покорнейше прошу простить, Евгений Иванович, я ни о чём таком и не думал! – так же шёпотом отозвался вице-адмирал, смекнув, кого подразумевает его собеседник в роли «кашевара» ошибок.
– Вот и отлично, Степан Осипович, вот и прекрасно, – вроде как успокоился наместник. – Возвращаясь к методике Гревеница… Её нужно немедленно внедрить, пока не поздно, и на Балтике, и на Чёрном море. Поэтому попрошу вас доложить об этом Авелану, причём в нужном ракурсе, иначе мы прольём очень много крови, прежде чем отдубасим япошек.
– Простите великодушно, Евгений Иванович, но я не смогу поговорить с Авеланом, – глубоко вздохнув, произнёс Макаров. – После сегодняшнего боя я намерен просить государя-императора разрешить мне остаться с флотом, здесь, в Порт-Артуре. Готов занять любую должность, хоть командиром истребителя, лишь бы воевать с врагом, а не протирать штаны, сидя в Кронштадте.
– Я поддержу вашу просьбу императору, Степан Осипович, – скользнув взглядом по входящему в гавань «Севастополю», неожиданно ответил генерал- адъютант. – Старк ранен, Иессен ушёл в крейсерство, а Витгефт задействован мною во Владивостоке. Всё, ставить некого… Поэтому, данной мне Его императорским величеством властью, я назначаю вас, господин вице-адмирал, временно исполняющим обязанности начальника эскадры. Приказ будет написан вечером. Думаю, государь утвердит ваше назначение, Степан Осипович.
– Благодарю за честь, ваше высокопревосходительство, – чуть склонил голову свежеиспечённый флотоводец. – Я положу все свои силы во имя Его императорского величества и на благо Отечества.
– Полно вам, Степан Осипович, церемониально кланяться, мы не в столице, – потерев шишку на лбу, поморщился Алексеев. – Вы просто не давайте японцам спуску, не дайте им заблокировать гавань минами или брандерами. Не дайте Того высадить десант где-нибудь на полуострове и постарайтесь не попасться на какую-нибудь японскую хитрость. Я верю, что государь император вскорости начнёт собирать на Балтике подкрепления, ускорит движение отряда того же Вирениуса, может, закупит какие-нибудь корабли за границей.
– Если Андрей Андреевич пойдёт в Порт-Артур, то ему придётся прорываться к нам с боем. Конечно, хорошо бы иметь ещё один броненосец и ещё один крейсер, но в свете сегодняшнего боя я склонен крайне низко оценивать как живучесть «Осляби», так и боевые качества «Авроры», – принялся рассуждать вслух Макаров. – Думаю, нам следует предложить Адмиралтейству перенацелить отряд Вирениуса во Владивосток, проложив курс вокруг Японии. Я считаю, что японцы не дадут нашим морякам пройти напрямик, Цусимским проливом, и обязательно постараются уничтожить отряд.
– Правда ваша, Степан Осипович, – с тяжёлым вздохом согласился генерал-адъютант. – Я сейчас же поручу Василию Егоровичу (Флугу) составить и послать отдельные телеграммы Авелану и на имя Его величества.
В это время на канонерке «Гиляк» замигал прожектор, ретранслируя для стоящих на рейде кораблей сообщение от береговых наблюдателей. Пост на Ляотешане обнаружил идущий в сторону Порт-Артура одиночный пароход, вероятно, гражданский.
После некоторой заминки на «Палладе» взвился флажный сигнал, и спустя четверть часа навстречу незнакомцу вышел крейсер капитана 2-го ранга Эссена, сопровождаемый четырьмя истребителями-«французами». Последовало томительное ожидание, прерванное, наконец, сообщением с берегового поста, что «Новик» встретил и ведёт за собой на рейд русский пароход. Затем поступила радиограмма с крейсера, в которой уточнялось, что до Порт-Артура добрался пароход КВЖД «Нингута», счастливо избежавший обнаружения во время дневного боя какой-либо из сторон конфликта.
К вечеру у наместника разболелась голова, и он с трудом удерживал себя, чтобы не покинуть созванное им же самим заседание морского и сухопутного штаба. Игнорируя предупреждение собственного лечащего врача, что при контузии необходим покой, иначе возможны всяческие осложнения, Алексеев стоически переносил страдания, стараясь поменьше говорить и кивать головой. Выпитые по требованию доктора микстуры и порошки нисколько не помогали, и настроение его высокопревосходительства портилось с каждой минутой.
По этой причине председательство на заседании само собой легло на плечи вице-адмирала Макарова, слух о назначении которого на должность врио начальника эскадры уже успел достичь самых отдалённых закутков крепости. Впрочем, неудивительно. Множество народа видели, как с борта почерневшего в огне пожаров «Цесаревича» спускали носилки с ранеными матросами и офицерами корабля, и среди последних узнали адмирала Старка. На причале теснились импровизированные кареты «скорой помощи», спешно мобилизованные для нужд медицины конные экипажи, суетились десятки санитаров. Чуть в стороне накрывали мешковиной и укладывали на пирс тела тех, кто в первом же бою отдал свои жизни за Россию-матушку.
Практически под утро, когда заседание штабов наконец-то завершилось, доверенные жандармы привели в апартаменты к наместнику неприметного с виду старика-китайца. Вездесущий и везде имеющий свои глаза и уши ротмистр Проскурин нашёл этого маленького и худенького дедушку, практически «божьего одуванчика», в Даляне, где тот тихо и мирно практиковал своё ремесло. Среди китайских рабочих ходили легенды о всемогущем лекаре, почти волшебнике. К услугам старого китайца пришлось прибегнуть, так как европейская медицина позорно капитулировала перед недугом генерал-адъютанта.
