Адмирал Того, ещё минуту назад мысленно проклинавший командира «Асахи» за необдуманный маневр с выходом из боя, счёл, что его отряду ничего не светит в противостоянии с береговыми батареями. Буквально пару минут назад на «Микасе» произошла детонация собственного снаряда в канале ствола орудия, в результате чего кормовая башня главного калибра вышла из строя. В суматохе боя самураи было решили, что виной тому меткость комендоров «Цесаревича», державшегося под огнём сразу трёх вражеских кораблей. Чуть ранее 305-мм снаряд с русского броненосца разорвался в надстройке, произведя страшное опустошение среди расчётов трёхдюймовок.
Повинуясь приказу командующего Соединённого флота, японцы вышли из боя, после чего не торопясь удалились на зюйд-зюйд-вест. Избитые и горящие русские броненосцы один за другим стали втягиваться в гавань Порт-Артура. В тот момент никто из противников не подозревал, что через несколько часов общее соотношение потерь в войне на море увеличится ещё на одну боевую единицу.
Ночью море неожиданно разволновалось, сделав невозможным дальнейшую буксировку «Ясимы», подорвавшегося на русской мине. Как позднее гласило официальное коммюнике ГМШ Японии, после долгой и безуспешной борьбы за живучесть, экипаж был вынужден покинуть тонущий корабль, перейдя на борт крейсера «Иосино». В реале же английское кораблестроение оказалось на высоте: брошенный командой броненосец продержался на плаву ещё восемь часов и затонул лишь во второй половине дня 17 марта.
Глава 15
Проведя во Владивостоке чуть больше двух суток и потратив всё это время на серьёзные кадровые перестановки среди армейского начальства, вечером 19 марта генерал-адъютант покинул город, направляясь в Мукден. В Мукдене Алексееву предстояло встретиться с новым командующим сухопутными силами в Маньчжурии, генералом от инфантерии Александром Андреевичем Куропаткиным.
Назначение на эту должность бывшего военного министра, точнее, само учреждение этой должности создало путаницу в командной иерархии в военное время. Взаимопонимание между армией и флотом и так оставляло желать лучшего, а появление ещё одного высокого начальника лишь усугубляло проблему отсутствия единоначалия на всём дальневосточном ТВД.
Чуть раньше, утром 19 марта, Владивосток покинул отряд контр-адмирала Витгефта. Очередной поход русских кораблей планировалось начать на день позднее, но, после получения известий о сражении под Порт-Артуром, наместник приказал форсировать подготовку к выходу в море. Хотя в докладе Макарова ничего не говорилось о потерях вражеского флота в артиллерийском бою, генерал-адъютант небезосновательно полагал, что кораблям Того понадобится встать на ремонт на недельку-другую. Это не считая очень серьёзного повреждения одного из броненосцев, уведённого японцами на буксире. Подорвавшемуся и потерявшему ход кораблю – информация о гибели «Ясимы» дошла до русских штабов лишь спустя несколько недель – предстоял ремонт в доке длительностью в месяц, а то и больше.
В отличие от предыдущего раза, известие о выходе русских кораблей из Владивостока довольно быстро достигло штабов противника. Враг быстро учился на своих ошибках, и с некоторых пор в заливе Петра Великого околачивалась парочка японских торпедно-канонерских лодок, именуемых авизо, или безбронными крейсерами. Имевшие низкий силуэт, плохо различимый для наблюдателей с берега, «Чихайя» и «Тацута» были достаточно быстроходны, чтобы посоревноваться в скорости с «Россией» и «Громобоем», убегая от преследования с их стороны.
В дневное время эти маленькие кораблики торчали у самой кромки горизонта, на ночь же оттягивались далеко в море. Раз в трое суток «Тацута» и «Чихайя» бункеровались с борта угольщика, болтавшегося в море на полсотни миль ближе к побережью Японии, чем они. Координаты районов бункеровки, как и сами угольщики, постоянно менялись, чтобы избежать преждевременного обнаружения. Возможная потеря пары авизо и одного-двух кораблей снабжения совершенно не беспокоила японское командование, так как практически никак не влияла на общий баланс сил в идущей войне.
При выходе из Уссурийского залива сигнальщики «Победы» обнаружили на горизонте силуэт двухтрубного крейсера, быстро удаляющийся на восток. По причине огромного расстояния с точным опознанием вражеского корабля возникли сложности, и на мостике броненосца сочли, что русские моряки стали свидетелями поспешного бегства «Акицусимы», «Акаси» или «Сумы».
Погоня за любым из этих крейсеров, убегающим с форой в десяток миль, стала бы бессмысленной тратой угля и времени, поэтому адмирал Витгефт велел подчинённым просто игнорировать присутствие «японца». К тому же корабль противника вышел в эфир сразу же, как только на его борту разглядели русских, сорвав тем самым завесу секретности вокруг нового похода Владивостокского отряда.
Эскадра Витгефта восьмиузловым ходом двинулась на юг, и полчаса спустя сигнальщики «Победы» разглядели ещё один корабль врага, на этот раз трёхтрубный, удаляющийся на зюйд-ост. В составе японского флота имелась всего парочка подобных бронепалубных крейсеров, поэтому на мостике русского броненосца решили, что имеют дело с «Нийтакой», вступившей в строй в самом начале войны. Спустя какое-то время кто-то из офицеров «Победы» высказал предположение, что беглецом может оказаться и авизо «Тацута», что, впрочем, абсолютно не меняло общую ситуацию.
В течение всего светового дня русская эскадра шла избранным курсом, и в течение всего этого времени корабли противника – это действительно оказалась пара авизо – периодически появлялись на горизонте, следя за отрядом Витгефта.
Контр-адмирал нервничал, ломал голову, пытаясь решить, как лучше всего ему поступить в данной ситуации – действовать согласно наставлениям наместника, либо проявить собственную инициативу. Проявленная недавно инициатива во время отражения набега Камимуры на Владивосток привела к победе над супостатом, и Витгефт неожиданно для самого себя уверовал в собственный флотоводческий талант.
Преодолев неуверенность и сомнения, командующий Владивостокским отрядом всё же решил рискнуть и перед самым наступлением темноты отдал
