В ответ из Мукдена приходили неизменно оптимистичные и успокоительные ответы, обещавшие, что новый командующий 1-го Сибирского корпуса со дня на день двинет свои батальоны к Бицзыво. Требования же наместника напоминали глас вопиющего в пустыне, ибо Куропаткин неожиданно проявлял всё большую и большую несговорчивость.
Спустя ещё пару суток адмирал Того вновь предпринял попытку с помощью брандеров заблокировать проход на внутренний рейд. Для этой, третьей по счёту попытки запереть русский флот в Порт-Артуре, враг привлёк целую дюжину пароходов, два отряда истребителей, отряд миноносцев и четвёрку крейсеров Катаоки, усиленную «Асамой». Хотя неприятель разработал целую операцию по отвлечению внимания русских дозорных кораблей, в конечном итоге все усилия японцев пошли прахом.
Для начала, ещё на подходе к Порт-Артуру враг утерял момент внезапности: идя в темноте, один из начинённых взрывчаткой брандеров столкнулся с плавающей морской миной. В результате подрыва на мине произошла детонации «адской машинки», после чего судно попросту исчезло с поверхности моря. К тому же взрывная волна едва не опрокинула и один из истребителей, подходивший к пароходу с целью снять его экипаж.
С русского наблюдательного поста, расположенного на берегу, услышали грохот очень сильного взрыва и оперативно связались по телефону с объединённым командным пунктом на Золотой горе. Дежурный офицер – капитан 2-го ранга князь Ливен – не медлил ни секунды: сразу же объявил боевую тревогу на береговых батареях, дополнительно выслал в море ещё четыре истребителя 2-го отряда. Те, собственно, и обнаружили приближение неприятеля, первыми вступив в перестрелку с японскими миноносцами. Далее последовал суматошный ночной бой, завершившийся полным разгромом самураев.
Одна группа брандеров угодила на плотное минное поле в бухте Белый Волк, где ко дну пошли сразу три корабля. После этого два уцелевших судна попали под залпы нескольких береговых батарей с Тигрового полуострова, беспрепятственно расстрелявших прорывавшиеся вдоль берега пароходы.
Другая группа брандеров, подкрадывавшаяся со стороны бухты Тахэ, попала под огонь трёх канонерских лодок, а затем стала мишенью для торпедных атак семи русских истребителей. Кстати говоря, в самом проходе японцев поджидала засада из шести минных катеров, готовых потопить любое прорвавшееся вражеское судно.
В результате из девяти брандеров, участвовавших в атаке – два парохода отстали от своей группы ещё во время перехода, а один погиб на мине – удалось спастись всего трём, да и то лишь благодаря вступившему в бой отряду японских истребителей.
Желая отвлечь внимание артиллеристов с береговых батарей от брандеров, броненосный крейсер «Асама» с предельной дистанции открыл огонь по Электрическому утёсу, пытаясь поразить прожекторную станцию и позиции 15-й батареи. Русская батарея ответила минут через пять, за четверть часа выпустив по пять снарядов из каждой своей десятидюймовки.
Стрельба велась вслепую, практически наугад, по квадратам, и, разумеется, ни о каких прямых попаданиях в «Асаму» не могло быть и речи. Тем не менее один залп, лёгший в море в полукабельтове от японского корабля, заставил капитана 1-го ранга Ясиро поторопиться с отходом в море. Огонь «Асамы» также не отличался особой точностью – большая часть 203-мм снарядов падали с недолётом, глуша рыбу на мелководье, и лишь пять-шесть штук угодили в обращённые к морю склоны Золотой горы.
Успешное отражение атаки брандеров стало возможным благодаря уму и усилиям капитана 1-го ранга Рейценштейна, сумевшего наладить чёткое взаимодействие береговых артиллеристов и наблюдателей с подвижными корабельными дозорами. Именно Рейценштейн инициировал установку минных банок в бухте Белый Волк, по его же приказу были развёрнуты наблюдательные посты, оборудованные телефонной связью с командным пунктом на Золотой горе. В результате объединённый штаб обороны крепости мог более-менее контролировать часть побережья от мыса Ляотешань до бухты Тахэ включительно, чего, к сожалению, нельзя было сказать о береговой линии на западе и северо-западе полуострова.
Вечером следующего дня в Порт-Артур поступила телеграмма из Владивостока, по прочтении которой Алексеев долго и громко выражал свои эмоции. Впрочем, не он один – Макаров также употребил ёмкие и не менее образные выражения.
Проблема заключалась в том, что контр-адмирал Иессен решил сходить в залив Посьета для переговоров с сухопутным командованием, и для этой цели избрал флагманский корабль Отдельного отряда – «Победу». Словно назло, море оказалось окутано очень плотным туманом, вынудив моряков идти по счислению.
Вопреки возражениям командира броненосца, Иессен приказал держать ход в десять узлов, хотя данная скорость явно не соответствовала погодным условиям. Столь легкомысленное отношение контр-адмирала к навигационным вопросам грозило крупными неприятностями, поэтому капитан 1-го ранга Зацаренный не стал скрывать своего мнения.
Между адмиралом и его подчинённым возникло, скажем так, недопонимание, по слухам, едва не завершившееся вызовом на дуэль. Всё это привело к тому, что была пропущена точка поворота, в результате чего идущий в густом тумане корабль не успел разминуться с прибрежными скалами у мыса Брюса. Несмотря на то что в последнюю минуту старший офицер успел дать в машину команду «полный назад», а рулевой выкрутил штурвал влево, «Победа» помяла и распорола себе днище почти на четверть длины корпуса.
После столь глупого фиаско Иессену стало не до встреч с армейскими офицерами: приняв через пробоину более сотни тонн воды, броненосец пополз обратно во Владивосток, чтобы встать в док, который «Победа» покинула всего лишь неделю назад. Данная навигационная авария едва не оборвала карьеру начальника Отдельного отряда, на которого сразу же ополчились все завистники и недоброжелатели.
