решили, как распределить.
– Лучше вернуться к первоначальному варианту – поставить орудия на «Отважный» и на «Гремящий», – произнёс наместник. – В результате мы получим четыре канонерские лодки, способные решить определённую тактическую задачу…
– Евгений Иванович, что вы задумали? – перебивая, спросил Макаров. – Я ведь вижу, что вы что-то там да придумали, а сейчас томите нас в ожидании. Говорите, пожалуйста, не молчите.
– Честно говоря, Степан Осипович, мой план больше напоминает форменное самоубийство, и, если мы его осуществим, то потери в корабельном и личном составе будут огромнейшие. Как у нас, так и у неприятеля, – тяжело вздохнул Алексеев. – В общем, господа, слушайте, что я хочу предложить…
– …Это действительно самое настоящее самоубийство! Если отряд канлодок столкнётся с хорошим японским крейсером или броненосцем, то мы потеряем не один и не два корабля, а весь отряд целиком, – спустя десять минут заявил командующий флотом. – Но мне нравится ваш план, Евгений Иванович, нравится лихой дерзостью, наглостью и решительностью.
– А что, если включить в состав отряда «Бобр»? – неожиданно предложил Безобразов. – Поставим на «Отважный» с «Гремящим» по две стодвадцатимиллиметровки, а не по три.
– Нужно возвратить на «Манджур» с «Корейцем» их старые кормовые шестидюймовки, и за счёт высвободившихся пушек вооружить «Бобра», – мгновенно отреагировал Макаров. – Пётр Алексеевич, как вы думаете, сколько дней понадобится для ремонта «Сивуча»?
– Здесь всё зависит от того, сколько людей выделит Михаил Павлович, – пожал плечами командующий эскадрой. Выброшенная на берег канонерская лодка силами китайских рабочих была возвращена в родную стихию ещё неделю назад, но её ремонт не входил в приоритеты порта. – Котлы и машины «Сивуча» в полном порядке, каземат устоял, фальшборт, трубу и мачты мы восстановим быстро… Немного погнут один из винтов, но, думаю, мастеровые быстро его исправят.
– Мачты лучше не восстанавливать, а взять и срубить их на всех канонерках к чертям собачьим, на случай, если придётся уходить вдоль берега и прятаться по заливам и бухтам, – заметил генерал-адъютант. – Далее… Добавьте по паре скорострелок Канэ на каждую из лодок, а перед операцией командирам придётся оставить на берегу часть штатных плавсредств. Сами знаете, что у японцев очень эффективные фугасные снаряды.
– Хм, а если нам послать вперёд канонерок «Новика»? – командующий флотом пригладил свою бороду, бросив взгляд на Безобразова. – И не одного, а со всеми исправными истребителями первого отряда.
– Думаю, Степан Осипович, что «Новик» ой как вам пригодится для баталии с крейсерами Того и Девы, – покачал головой наместник. – Как и истребители первого отряда.
– Хорошо, обойдёмся одними «соколами» и старыми миноносцами, – согласился Макаров, берясь за фарфоровую чашку. – Господа, давайте наконец-то насладимся чаем с медком, а потом хорошенько подумаем, каким образом увести Того подальше от Эллиотов.
Глубокой ночью во Владивосток полетела срочная телеграмма, предписывающая врио начальника Отдельного отряда немедленно готовиться к выходу в море. Где-то под утро из Порт-Артура началась отправка ещё одной телеграммы, в которой содержалась подробная инструкция для без пяти минут контр- адмирала Рейценштейна. Третья телеграмма ушла в десятом часу утра и удивила многих: Алексеев продавил-таки назначение для своего любимчика Иессена, дав тому шанс полностью восстановить пошатнувшуюся было репутацию ответственного начальника.
Глава 20
В течение следующих дней Алексеев успел завершить множество дел. Во-первых, пригласил к себе обоих великих князей и обстоятельно побеседовал с ними о перспективах России в войне с Японией. После этой беседы призадумавшиеся Кирилл с Борисом сразу же отправились на вокзал, где их ждал личный поезд наместника, который и увёз их из Порт-Артура. К слову сказать, к огромному облегчению Макарова, Безобразова да и самого генерал-адъютанта, которому порядком надоели бесконечные вакханалии августейших персон.
Забегая вперёд, скажем, что несколько часов спустя поезд с великими князьями был обстрелян передовым отрядом японской кавалерии. Обстрел был произведён где-то между станциями Киньчжоу и Саншилипу, Кирилл с Борисом не пострадали, и даже не испугались – пьяным, как известно, и море по колено. По прибытии в Мукден великие князья на несколько месяцев «окопались» в ставке Куропаткина и отбыли в Петербург лишь с наступлением зимы.
Избавившись от высокородного балласта, Алексеев раздал последние указания всем, кому только мог: Штакельбергу, Смирнову, Белому, Моласу, на плечи которого рухнули работы по довооружению канонерских лодок. Затем, спустя почти тридцать шесть часов после исторического совещания, наместник наконец-то выехал из Порт-Артура. По дороге, как и планировал, завернул в Дальний, где лично поставил задачу капитану 2-го ранга Шульцу, Константину Фёдоровичу.
Выйдя из Дальнего поздно вечером 11 мая, двухвагонный состав генерал-адъютанта к полуночи миновал станцию Нангалин и потащился дальше на северо-восток. Будучи уверенным, что японцы всё ещё не дотопали до железной дороги, смертельно уставший Алексеев со спокойной совестью лёг отдыхать. Флуг с Болоховитиновым получили приказ будить наместника только в случае, если небо упадёт на землю, либо будет получена телеграмма от императора.
Вражеские пехотинцы – 3-я дивизия из армии барона Оку Ясуката – действительно, ещё не добрались до стратегически важной для Порт-Артура
