– Меня зовут Илларион Илларионыч, знаешь, кто я?
– Вы начальник Контрразведки.
– Больше ничего не хочешь мне сказать?
– Нет.
– Ладно. Отец дома?
– Должен быть.
Александра дома не оказалось, но Лику и Виктора всё равно отвезли домой и оставили одних.
Хром зашёл в Спортзал к Каскадёру, когда ему позвонили и попросили срочно приехать к бестиарию.
– Что случилось? – заполошно спросил он у Илларионыча.
– Твоя дочка детёнышей неандертальцев убила.
– Как это?
– Они с Витей как-то пролезли на задней двор бестиария, там в подводе детёныши были. Она их того – застрелила. Двумя выстрелами, точно в лоб. Говорит: сами бросились.
– И что ты от меня хочешь? – с угрозой спросил Хром.
– Ничего, просто сообщаю информацию.
– Пошли посмотрим.
Александр посмотрел. На месте происшествия работала группа криминалистов из Контрразведки. Александр увидел два трупика с небольшими пулевыми ранами на лбу. Кровь из них давно перестала вытекать и загустела. Неподвижные детёныши неандертальцев ещё больше напоминали маленьких детей. Пусть больных, с какими-то патологиями, но от этого становилось ещё страшнее.
«Она их убила», – с дрожью в сердце подумал Хром.
– Что вы собираетесь делать? – спросил он у Илларионыча.
– Протокол мы составили со слов Лики. Состав преступления отсутствует.
– А Лику и Виктора куда дели?
– К тебе домой отвезли.
– Понял, тогда я пойду.
Старший Ахромеев как был, в верхней одежде и заляпанных грязью ботинках, вошёл в квартиру, громко топая, проследовал в зал, где сидели его дети.
– Папа, я… – Лика привстала с дивана.
Громкий шлепок. Александр ударил дочь наотмашь по лицу. Лика громко вскрикнула и упала. Миг – и между ней и отцом оказался Виктор:
– Ты что делаешь?!
Александр схватил Виктора за плечо, но тот довернул корпус, напрягся, и сдвинуть его не получилось.
– Если хочешь кого-то наказать, бей меня! Она из моего пистолета стреляла. Из того, который ты мне дал! – выкрикнул Виктор.
Может быть, у Александра и получилось бы справиться с сыном, если бы не жуткая пульсирующая боль, вновь растёкшаяся железными спицами внутри черепа.
– Прочь, – сказал он сыну. – И ты тоже марш к себе, – Лике плачущей на полу. – Видеть вас не хочу.
Лика убежала к себе в комнату, держась за щеку и пряча заплаканное испуганное личико. Виктор её провожать не стал, остановился, развернулся:
– Отец, за что ты её ударил? За что?
– За что? Ты в своём уме? По-твоему, то, что сделала твоя сестра, это нормально?
– Ты сам убивал детёнышей нелюдей, что тут такого? За что ты её ударил?
– Я…
Александр сбился со слова. Он не знал, что ответить: все оправдания казались глупыми и смешными. А и правда, что тут такого? Что?! Как это объяснить Виктору? И боль… давящая, не дающая дышать. Старший Ахромеев схватился за правую сторону лица.
– Пап, с тобой всё в порядке? – На этот раз голос Виктора звучал даже испуганно.
– Ушёл к себе, я сказал! – рявкнул Александр, и сын послушался.
Три дня Хром толком не разговаривал с детьми. Лика ходила как кукла, на вопросы отвечала: «да», «нет», «хорошо». Виктора всё это злило, но он старался виду не подавать. А Хром, что он мог сделать? Вот так собственные дети вдруг становятся чужими. Или не такими, как ты их себе представлял.
И вот любимая, милая, дорогая дочка стоит перед ним с повинной:
– Пап, прости, что так получилось. Я… я виновата. Я… больше не буду, – не поднимая головы.
