– Кто?! Фрикадель?! Это что за зверь такой?
– Это ты в подштанниках и без них тоже, – поддразнила я его, шлепнув по голому бедру.
Этьен в притворном страхе закрылся руками:
– Ой, а может, тогда не будем жениться? Подумай сама, если я зверь фрикадель, родятся у тебя куча маленьких фрикаделек. Куда их потом – в суп?
– Я тебе дам в суп! И только попробуй не жениться! – расхрабрилась я, тыкая его кулачками в грудь. Это его смешило еще больше, а я посетовала: – Фух, железный какой! Надо срочно искать скалку!
Этьен поймал мои руки и прижал меня к себе, не давая пошевелиться.
– В семье муж главный. Ишь, расшалилась! Ну-ка тихо, Абели! – пожурил меня он.
Я дернулась, но он держал крепко. А потом со смехом принялся зацеловывать меня и щекотать носом, удерживая на руках, как ребенка. Сопротивляться было невозможно. Да и не хотелось. Это было оно – простое и такое желанное счастье!
Я проснулась от ощущения, что на меня кто-то смотрит. Этьен мирно сопел рядом. Я оторвала голову от его теплой груди и замерла.
В дверях стояла матушка Этьена, мадам Тэйра с видом «а я говорила!», служанка и Антуанетта.
– Ну, я же сказала, что он здесь! – громко заявила противная девчонка. – Они мне всю ночь спать не давали.
– Срам-то какой, – ахнула служанка.
Деревянными от ужаса пальцами я попыталась натянуть простыню и скинуть со своего бедра ногу Этьена, и только тогда он зашевелился, просыпаясь.
Между юбок протолкнулась лбом, как тараном, Клодин:
– А мне? А я?
Я, наконец, укрыла нас простыней, мечтая сейчас же провалиться под землю. Этьен сонно протер глаза:
– Что такое? – и тут же вскочил с кровати, снова сел, прикрывшись штанами, которые свисали со спинки стула.
Мать Этьена побагровела:
– Клодин, Нетта, марш отсюда! – и, поймав таращившую на нас глаза малышку за шиворот, неласково отправила в коридор.
– Ну, мама, это же я нашла Тити! И мне уходить?! – возмутилась Антуанетта, сопротивляясь оттесняющим ее назад матушке и служанке.
– Не мамкай! – вскипела мадам Рашаль и отвесила девчонке затрещину.
Нетта скрылась, из коридора раздался обиженный рев. Ой, мадам Тэйра не шутила насчет характера матери Этьена! Я сжалась в комок.
– Думаю, надо дать ребятам одеться, – хихикнула старушка и подхватила под руки обеих женщин.
Этьен покрылся пятнами и гневно гаркнул:
– Вот именно! Нечего тут высматривать! И не думайте, маман! Я женюсь!
– На этой?! – яростно ткнула в меня пальцем мадам Рашаль. – Я тебе женюсь! Понятно, чем она тебе жизнь спасает! Так я и думала!
Мои глаза наполнились слезами, губы задрожали: зачем она так? Я же люблю ее сына! Разве не видно?
Мадам Тэйра все-таки вытолкнула ее в коридор. Служанка закрыла дверь.
Этьен дергаными движениями оделся и, буркнув:
– Сейчас я с ними разберусь! – вышел из комнаты.
Я осталась одна. Святые угодники, что теперь будет?!
Глава 31
Воистину, любовь в постели для влюбленных – священнодействие и нежность, а для чужих глаз – скабрезности и срам. И не докажешь, что иначе.
Я долго боялась выйти из комнаты. Трясущимися руками привела себя в порядок и все поглядывала в окно. Отчаянно хотелось дать деру. На улице безмятежно светило солнце. Наш возница сладко потягивался у колодца, толстый кот неуклюже прыгал в траве за бабочками. Под липой отбивал герб савойского аббатства от дверцы украденной кареты Огюстен. Вот кто всегда поступает рационально, если, конечно, не считать превращение в Голема. Главное, мне не испугаться сейчас настолько, чтобы Огюстен снова обернулся деревянным чурбаном и придушил Этьенову матушку… С меня станется.
Я вздохнула: «Эх, если подумать, мы те еще воры и конокрады. А за мою репутацию теперь вообще никто не даст и ломаного су».
Судя по стуку с первого этажа, там уронили что-то тяжелое. Надеюсь, не на Этьена… Я вздрогнула и снова тоскливо посмотрела в окно. После моего
