плечами, согласился:
– Хоть год, хоть два. Куда я денусь? – и подмигнул мне, ободряя.
Мне безумно не нравилась перспектива ждать целый год, и вместо радостного возбуждения, которое случается у всех невест, я загрустила. Перед звездами и Богом я уже была Этьену женой, так зачем же тянуть, чтобы стать ею в глазах людей?
Мадам Тэйра, конечно, беспокоила только миссия с камнем, пусть она и молчала об этом. Мое сердце снова кольнуло неприятное ощущение, что меня используют. Вежливо откланявшись, я вышла из-за стола.
В саду под ивами дурные предчувствия захлестнули меня с еще большей силой. Я достала рубин из мешочка. Все такой же, с разросшимся черным пятном и сетью трещинок в центре, будто красное ноябрьское яблоко с громадной червоточиной.
Я стиснула зубы: мой род, маман, Моник, ее малыши, Этьен, даже его крохи-сестры, все зависят от этого проклятого камня! Почему? И впервые мою душу охватили сомнения – отчего же судьба других семьей протекает как-то сама собой, без магических рубинов? А наша связана с ним? Правда ли это? Хотелось размахнуться и швырнуть камень в траву.
Кто-то коснулся моего предплечья. Я обернулась. Быстро же пришла за мной старуха.
– Я тебе добра желаю, Абели, – сказала мадам Тэйра, заметив неладное в моем взгляде. – Не обижайся на старуху. Помни, прав у жены немного, а Этьен слишком молод и горяч, чтобы распоряжаться вашими жизнями разумно. Пусть мудрости наберется, хоть на грамм больше, а все польза. Замужество, девочка моя, – это не только поцелуи и плотские утехи. Это всю жизнь вместе, что бы ни случилось, в горе и в радости.
– Знаю, – буркнула я.
– Ничего ты не знаешь! К замужеству готовой надо быть. К тому же богатая невеста куда лучше, чем сиротка-бесприданница. Разве только ты хочешь оплеухи получать от свекрови и пресмыкаться…
– Не хочу! Но ведь мы уже провели ночь вместе, – хмурилась я. – Я люблю его. И он поклялся. Как же теперь жить невенчанными? Что люди скажут?
– Да ничего не скажут, потому как не узнают. Любите – так любите! Любовь от кольца на пальце крепче не станет. А вот от ссор домашних и испорченного настроения запросто увянет, что тот цветок, если его поливать не чистой водицей, а вином перебродившим.
– Странные вы вещи говорите, бабушка.
– А ты поживи с моё, – хитро прищурилась мадам Тэйра. – Коли чувства сильные, настоящие, за год не выветрятся, только крепче станут. И вот еще что: ты, я гляжу, о старшем Годфруа, чернокнижнике, уже и думать забыла. А зря.
Я встревожилась:
– Думаете, он еще вернется?
– Ты его силу забрала, – цокнула языком старушка, – а такие, как он, подобного не прощают.
Из спускающихся до земли, будто занавес, ветвей ивы показалась голова Этьена:
– Вот вы где! А я уже решил, что мою невесту украли.
При виде его улыбающегося лица в моем сердце потеплело. Этьен раздвинул руками гибкие ветви и тотчас потянулся ко мне.
– Ах, Тити, ах, разбойник, – рассмеялась мадам Тэйра, – и минуты не можешь, чтобы не обниматься.
Этьен закатил глаза и с уморительной гримасой захрипел:
– Умира-а-аю без объятий, – фальшиво трясущимися руками он добрался до моей талии, тут же схватил и приободрился: – Видите? Дотронулся и ожил.
Я спрятала рубин и смущенно захихикала, прикрывая рот:
– Этьен, не стоит при всех.
– Как это не стоит? Ты – моя невеста! И пусть все обзавидуются, – просиял Этьен. – Кстати, заметила, что Марешаль за завтраком сидел как сыч? Еле поздравление из себя выдавил. Ревнует.
– Пустое, Этьен! Он не имеет ко мне никаких притязаний, – возразила я, не до конца уверенная в своих словах. – Огюстен просто милейший человек, всегда готовый помочь.
– Мне до сих пор чертовски интересно, зачем этот милейший человек в Париж за тобой тащится. Как, по-моему, так за тобой. Прилип, словно репей к хвосту лошади, – заметил Этьен, прижимая меня к себе еще сильнее.
Мадам Тэйра хмыкнула:
– Ай-яй-яй, вот кто у нас ревнует! А у Огюстена свои дела в Париже.
– Какие? – не унимался Этьен.
– Коммерческие, – скорчила хитрую мордочку старушка. – Разве ты не знаешь, Тити, любопытство погубило кошку.
– Вот еще! – выпятил губу он. – А что Марешаль ревнует, это как пить дать. Иначе с чего бы он поплелся в таверну в Тоннэре, когда и тут гостю
