прозрачный и чистый, будто горный родник. Ощущение стало ярким и живым, и я просто позволила ему быть. Ручей набирал силу с каждым вдохом, пока не переполнил меня, и, наконец, не взмыл мощным фонтаном вверх по позвоночнику. Он излился майским ливнем на головы стражников, и в моем сознании воцарилась удивительная ясность.
Поток продолжал литься, а я со вниманием, достойным опытного грабителя, отметила довольно широкую приступку под моим окном, на которую можно встать, пустой флагшток, за который можно зацепиться и удержаться, передвигаясь к соседнему окну. Под тем свисало почти до высокого первого этажа плотное полотно с королевским гербом. Оставалось только надеяться, что слуги крепили его не спустя рукава.
В отличие от больших замков в городах этот был и поменьше размером, и к тому же его не окружала каменная стена – возможно, ее снесли, как сносили по всей Франции замки вассалов по приказу короля Людовика, а может, ее и не возводили никогда. За стрижеными кустами бузины сразу начинался буковый лес. Эх, мне бы только спуститься и проскользнуть туда незамеченной. Тучи нависали низко, и, казалось, настоящего ливня долго ждать не придется.
Я взглянула на стражников. Они перестали ходить туда-сюда, судачить и бросать кости. Теперь бравые гвардейцы сладко посапывали и похрапывали: кто сидя, опрокинувшись на каменную стену замка, кто свернувшись калачиком под кустом, а кто и просто так, растянувшись на травке. Ах, милые мои, сладких снов! – послала я им воздушный поцелуй и взяла жесткую юбку со стальным обручем. До флагштока я так просто не дотянусь, а если закинуть на него обруч, может и удастся. Когда я перелезала через подоконник, один из гвардейцев так громко всхрапнул, что я испугалась и чуть не потеряла равновесие. Спаси и сохрани, Дева Мария! Ой, Боже, а высоко-то как… Святой Антоний, Бонифас, Марк и все двенадцать апостолов, держите меня крепче! Ибо свернуть шею я смогу и без вашей помощи, а не хотелось бы.
Держась одной рукой за подоконник, я размахнулась что было мочи и ловко накинула волосяную юбку, словно конюх узду, на железный флагшток. Удивительно, как мне это удалось?! Похоже, холод внутри моего живота, струящийся по позвоночнику, усыплял остальных, а мне, наоборот, позволял сконцентрироваться. А стоило о нем подумать, поток становился еще сильнее.
Выпускать из пальцев деревянный подоконник не хотелось, но взглянув внутрь, я снова вперилась взглядом в шипы на кресле для ведьм. Воистину, ничто так хорошо не подстегивало на совершение подвигов и глупостей. Закусив губу, я направилась к соседнему окну. Прижимаясь спиной к стене, я продвигалась маленькими шажками, одной рукой цеплялась за выступающие камни, другой – придерживаясь за кринолин. Главное было – не вздрагивать при драконьих всхрапах одного из гвардейцев.
Выдохнув, я схватилась за отлив соседнего окна. Какой-то странный шум начал доноситься от парадного входа в замок. Но за углом башни было не видно, что там происходит, а значит, нужно до последнего использовать попытку освободиться. Когда выбора нет, принимать решение становится очень легко.
План мой был, безусловно, хорош, но попробуйте сами в первый раз в жизни слезть по штандарту из окна. Поджилки у меня затряслись, я запаниковала, не зная, что лучше – сесть на корточки или наклониться. Тут моя нога соскользнула, и я в мгновение ока полетела вниз.
Не знаю, каким чудом мне удалось схватиться за обшитый тесьмой край полотнища, но я вцепилась сначала одной рукой, потом второй. И повисла. Боже, а дальше как?!
На левом крюке ткань треснула, и мгновение спустя, меня, словно маятник на башенных часах, стало раскачивать из стороны в сторону. Я поняла – мне не удержаться!
Пальцы и ладони, обжигаясь, заскользили вниз по ткани, которая трещала сверху и готова была обрушиться вместе со мной на головы спящей стражи. Флагшток уносился вверх с головокружительной скоростью, перед моими глазами мелькала каменная кладка. А-а-а! Сейчас я разобьюсь в лепешку! Прощай, жизнь!
Как пушечный снаряд со свистом и визгом, я упала на кого-то, и мы вместе кувыркнулись через куст, а затем покатились по траве и цветущему левкою. Я зажмурилась, ожидая прихода смерти.
– Вот свяжись с тобой! Обязательно что-то сломаешь или получишь пяткой в лоб, – проворчал рядом знакомый голос. – Я же кричал: «Ловлю!»
Я открыла один глаз, потом другой. Рядом, потирая лоб и кряхтя, выбирался из розового куста Этьен.
«Господи, какое счастье!» – выдохнула я, понимая, что жива.
Кости были целы, руки-ноги тоже, поэтому я подскочила, несмотря на то, что голова слегка кружилась.
– Не знаю, куда следуете лично вы сударь, я – в лес, – торопливо сообщила я и тут же запнулась, услышав страшный треск и скрежет, за которым последовал грохот обваливающихся камней. Закричали люди. Вековой дуб упал на пристройку?
Из-за угла башни вылетел гвардеец, как ядро из пушки, и шлепнулся без сознания в розарий.
– Что это там, землетрясение? – охнув, спросила я.
Этьен уже встал, отряхнулся и с ехидной улыбочкой сообщил:
– Да нет, просто ваш любезный Марешаль решил к чертям снести весь замок.
– Огюстен?!
Неизвестно, как долго я бы таращила глаза на Этьена в мятом походном платье, если бы из окна сверху не высунулась отвратительная рожа де
