– Все в норме.
Он все еще спал? Если так, то просыпаться не хотелось. По крайней мере пока не поест бекона.
– Как прошел последний день в школе? Прости, у нас не было шанса поговорить прошлой ночью. Я заснула прямо на диване.
«Потому что опять напилась». Он пожал плечами.
– Меня наградили, – сказал он.
– Правда? За что? Дай мне посмотреть.
Эфраим пошел в свою комнату и принес маме грамоту. Сел обратно за стол, наколол немного омлета на вилку и отправил в рот.
– Отличная посещаемость, – с тихим смешком сказала мама.
– Что?
– Я горжусь тобой, – она почти сдержалась, но затем рассмеялась. Он отнял у матери грамоту.
– И должна. Я ценю свое образование.
– А дело не в той девушке, которая тебе так нравится? В Джене Ким?
Эфраим поперхнулся:
– Как ты о ней узнала?
– Ты заглядываешься на нее со второго класса. Как называлась та пьеса, в которой она играла?
Он никогда не рассказывал о своих симпатиях матери, да той никогда не было до него дела. Эфраим взял полоску бекона и засунул в рот. Та с хрустом таяла на зубах. Восхитительно.
– Что-то ты вдруг замолчал. За пенни скажешь, что думаешь? – сказала она.
Пенни… монета. Его желание! Он уронил вилку на стол и резко выпрямился.
– Ну а теперь что не так? – Нотка нетерпения прозвучала в ее голосе. Мама вытряхнула си-
гарету из пачки и взяла зажигалку. – Я стараюсь, Эф. Правда, стараюсь.
Он загадал два желания, и оба, похоже, исполнились. Это не совпадение, не галлюцинация, если Эфраим, конечно, окончательно не утратил связь с реальностью.
Это была магия. У него оказалась волшебная монетка.
Он улыбнулся.
– Мам, все отлично. Спасибо за завтрак.
Она сделала затяжку и выдохнула дым в сторону от стола.
– Ты уверен, что ничего не хочешь мне рассказать? – спросила она.
Он проглотил комок в горле.
– Я… я люблю тебя, мама.
– Это говорит твой желудок, – она встала, развязала фартук, не вынимая изо рта сигарету. Опустив рукава, она ощупала руками волосы, чтобы убедиться, что все в порядке. – Я лучше пойду. Не знаю, сколько ты сможешь съесть, но мне теперь лучше. Знаю, в последнее время я много работаю и хочу тебе это возместить.
Мама повесила фартук на спинку стула:
– Какие планы на первый день свободы?
– Хочу встретиться с Натаном, – ответил он с набитым ртом. – В библиотеке.
Она улыбнулась.
– Дай девушке передохнуть, а?
Эфраим закашлялся.
– И приберись, прежде чем уйдешь. Просто забрось все в посудомоечную машину.
– У нас и посудомоечная машина есть?
Мама покачала головой:
– Что на тебя нашло? Что бы с тобой сейчас ни происходило, надеюсь, оно пройдет быстро.
Когда она ушла, Эфраим со всех ног побежал в свою комнату, взял копилку, вывалил все ее содержимое на незаправленную кровать и принялся лихорадочно рыться в монетах. А что, если она исчезла, как и все остальное?
Мать так изменилась с прошлой ночи. Но она была такой, когда жила с отцом. А потом все стало плохо. Эфраим не мог поверить, что вернул ее.
Вот она! Он вытащил монетку из кучи мелочи. Снова и снова крутил находку в пальцах, чувствуя, как мягко гудит металл.
Эфраим не знал, каким будет его следующее желание, но понимал: нужно все тщательно спланировать. Не стоит торопиться: третье желание вполне могло стать последним. Их же вечно только по три выдают, так ведь?
