Саньку здоровенный викинг раньше казался туповатым убийцей, а выходит, он не так уж глуп и психолог к тому же.
Вечером в сарае сменилась стража. Вместо крепких мужиков среднего возраста на караул заступили двое парнишек чуть помладше Санька.
Но к своим обязанностям они относились посерьезней, чем старшие. Глаз с пленников не сводили. Один прям-таки волком глядел. Кажется: дай ему волю – на куски порежет.
Сопровождая Санька во двор – по естественным надобностям, – он не удержался, врезал по ребрам древком копья и процедил:
– Чтоб ты кровавой мочой изошел, гадина!
Что характерно: по-русски.
И голосок знакомый, и интонация.
– А ты храбрец! – насмешливо произнес Санёк тоже по-русски. – Связанных бить, да еще сзади – это ты не боишься!
– Да я б тебя… – начал парнишка. И сбился: – По-нашему говоришь, нурман?
– Это ты по-нашему говоришь! – отрезал Санёк. – Где научился?
– Это ты скажи: где научился? – с вызовом бросил паренёк. – Нурман!
– Не любишь нурманов? – осведомился Санёк. – Боишься?
– Никого я не боюсь! На вас кровь моих родичей! В силу войду – убивать вас буду, как собак сбесившихся!
– Помечтай! – ухмыльнулся Санёк, завязывая штаны. Спутанные по-новому руки позволяли сделать это самостоятельно. – Только нурман среди нас один – самый здоровый. А я вот – кривского рода. А у третьего нашего, раненого, его Даныией зовут, рода больше нет. Ливы убили всех. Те, которым ты прислуживаешь.
– Точно не те! – возразил парнишка. – Дядька Скалмантас на словенские земли не ходил никогда.
– А этот, которому он нас продать хочет?
– Сервидас? Этот мог. – И, с завистью: – Он везде ходит. Он – могучий вождь!
– Вот и я о том же, – сказал Санёк. – Мог бы и Сервидас твою родню убить, если бы раньше нурманов добрался.
– Сервидас не мог. Ливы – родичи наши. Бабушка моя мамке Скалмантаса сестрой была. Потому он меня в род и принял.
– Повезло тебе, – сказал Санёк. – А другу моему Даныие – нет. Самому пришлось подниматься. И к нурманам в хирд пойти, чтобы за родню отомстить. Вот ты бы… Как тебя зовут?
– Быструн… Свидрис по-здешнему.
– Вот ты, Быструн, как бы на месте Даныии поступил? По-другому?
– Да так же. Мстить за кровь родную богами велено!
– Вот и Даныиа – так же. За что ж ты его хулишь? Он твою родню не трогал. И я – тоже. Мы мстить пришли. За кровь. Ну и… Не повезло нам.
– У тебя что, тоже ливы родню убили? – сочувственно проговорил паренек. Отношения явно налаживались.
– Нет. Даныиа мне жизнь спас. Он теперь как брат мне. Как старший брат.
– Хороший воин, должно быть.
– Получше меня.
– Да и ты хорош, – похвалил Быструн. – Дядьки моего пса деревяшкой убил. Дядька потом своим тебя хвалил. Вот, говорил, совсем молодой северянин, и совсем голый, считай, боевого пса порешил.
– Пса-то не жалко?
– Дядька сказал: раз убил ты его, значит – негодный. Второй-то тебя взял. Значит, хорош. Но и тот, негодный, год назад охотника чужого в клочья порвал. Справного. С копьем, а не с палкой. Ну пойдем, что ли, в сарай. А то братец мой дурное подумает: или я тебя убил, или ты – меня! – Парёнек засмеялся и толкнул Санька к дверям. Санёк споткнулся и, чтоб не упасть, зацепился связанными руками за парнишкин пояс. Быструн его поддержал, до стены довел и даже помог сесть.
– Что это он? – поинтересовался Медвежья Лапа. – То зырит злобно, то угождает…
– Поговорили мы, – пояснил Санёк. – Оказалось, он тоже из словен. Ярла здешнего двоюродный племянник.
– Думаешь, поможет? – с сомнением проговорил викинг.
– Вряд ли, – ответил Санёк. – Но польза от него, может, и будет.
Собственно, польза от Быструна уже была. Санёк ведь не просто так зацепил его пояс. На поясе этом, в кармашке – небольшой ножик. Санёк его заранее приметил… И теперь припрятал добычу в солому. Оставалось надеяться, что ливско-русский пацан в ближайшее время ножика не хватится.
Ночь прошла спокойно. Утро – нет. Для ливов. Хрогнир пришел.
