Эпилог
Старый грузовик подскакивал на рытвинах дороги. Двигатель ревел и кашлял. Тормоза визжали. При каждом повороте машина тарахтела, как разбитая телега, но она была на ходу.
— Осталась пара миль, — сказал Харольд, сражаясь с рулевым колесом.
Джейкоб молча смотрел в окно.
— Я рад, что все закончилось, — сказал его отец. — Если бы мы задержались в церкви еще на десять-двадцать минут, клянусь, я стал бы обращенным или начал стрелять.
Он посмеялся себе под нос.
— Или, возможно, первое привело бы ко второму.
Мальчик по-прежнему ничего не говорил.
Они уже подъезжали к дому. Временами грузовик буксовал на грязной дороге, извергая дым из выхлопной трубы. Машина находилась в ужасном состоянии. Харольд мог бы винить в этом картечь. Но на самом деле его старый «Форд» износился до последнего болта. Слишком много миль намотали колеса. Он до сих пор удивлялся, как Люсиль управляла грузовиком все эти летние месяцы. Или как Конни справилась с ним той злополучной ночью. Если бы Харольд мог, он извинился бы перед ней. Однако Конни и ее дети исчезли. Никого из них не видели после смерти Люсиль. Грузовик нашли на следующий день. Он въехал в канаву почти под прямым углом, и у дорожной полиции сложилось впечатление, что какое-то время машина двигалась неуправляемо — то есть за рулем никто не сидел. Похоже, что семья Уилсонов действительно исчезла — испарилась в воздухе, — хотя в эти дни подобные случаи уже стали притчей во языцех.
— Так даже лучше, — сказал Харольд, сворачивая во двор.
На месте дома теперь возвышался деревянный каркас. Фундамент оказался достаточно крепким. Когда пришла страховка, Харгрейв нанял строительную бригаду, и парни предложили ему воссоздать коттедж по прежнему плану.
— Да, пусть будет так, как было, — согласился он.
Харольд остановился в конце подъездной дорожки и выключил зажигание. Древний «Форд» облегченно вздохнул. Отец и сын направились к новостройке.
Шла вторая половина октября. Жара и влажность отступили. После смерти Люсиль маленький Джейкоб замкнулся в себе. Он почти не разговаривал. Харольд, несмотря на усталый и болезненный вид, изо всех сил бодрился и старался не выглядеть старой развалиной.
Люсиль похоронили под дубом напротив того места, где раньше находилась веранда. Священник уговаривал Харольда упокоить ее на церковном кладбище. Но тот не согласился. Ему хотелось быть рядом с ней. Он надеялся, что жена простит его за это.
Мальчик и отец остановились у могилы. Старик присел на корточки и погрузил пальцы в рыхлую землю. Затем он тихо прошептал какие-то слова, встал и направился на задний двор. Джейкоб остался на месте.
Строительство коттеджа продвигалось быстрее, чем ожидалось. Пока был возведен лишь каркас, однако Харольд уже различал прихожую, кухню и гостиную. На верхнем этаже проявлялись контуры спален. Новые доски создавали контраст со старым фундаментом. «Наш дом не будет таким, как прежде, — сказал он однажды Джейкобу, — но мы сделаем его по старому образцу».
Оставив мальчика у могилы, он направился к груде обломков на заднем дворе. Там было все, что сохранилось после пожара. Парни, строившие новый коттедж, предложили ему вывезти мусор, но Харольд запретил им делать это. Он ежедневно приезжал сюда из города и аккуратно просеивал куски обугленного дерева, ветошь и пепел. Старик сам не понимал, что искал. Однако он узнал бы нужную вещь, если бы нашел ее.
С момента трагедии прошло почти два месяца, а Харольд пока ничего не нашел. Но он, по крайней мере, перестал курить.
Час работы не принес результатов. Джейкоб по-прежнему сидел на траве у могилы Люсиль. Подтянув колени к груди и опустив на них подбородок, он отрешенно смотрел куда-то вдаль. Мальчик даже не шевельнулся, когда во двор въехала машина Бюро. И он не ответил на приветствие агента Беллами. Впрочем, тот знал, что Джейкоб промолчит. Так бывало каждый раз, когда он приезжал повидаться с Харольдом и проходил мимо ребенка, сиротливо сидевшего рядом с могилой матери.
— Нашли, что искали? — спросил Беллами, подходя к куче мусора и обломков.
Харольд поднялся с колен и покачал головой.
— Может, вам нужна какая-нибудь помощь?
— Хотел бы я знать, что ищу, — проворчал старик.
— Мне знакомо это чувство, — сказал Беллами. — Я испытываю его, перебирая старые фотографии. Снимки моего детства.
