Харольд хмыкнул.
— Наши специалисты все еще не понимают, почему и каким образом возвращаются мертвые.
— Они этого никогда не поймут, — ответил Харгрейв.
Он посмотрел на синее небо — бескрайнее и прохладное, — затем вытер закопченные руки об штанины.
— Я слышал, она скончалась от пневмонии? — произнес он, глядя себе под ноги.
— Да, как и в первый раз. Ее уход был достаточно мирным. Даже лучше, чем прежде.
— То есть все пошло по кругу?
— Нет, — ответил Беллами.
Он поправил галстук. Харольд был рад, что агент снова носил дорогие костюмы. Для него оставалось загадкой, как этот мужчина ходил в них все чертово лето и терпел невыносимую жару. Хотя под конец Беллами утратил лоск и стал таким же растрепанным, как и остальные обитатели лагеря. Но теперь его галстук опять был туго затянут на шее. Безупречный костюм казался идеалом чистоты. Харольд чувствовал, что мир возвращался к исходному состоянию, и Беллами был тому примером.
— На этот раз она находилась в ясном сознании, — добавил агент.
Харольд одобрительно хмыкнул.
— Как прошла церковная служба? — спросил Беллами, обходя кучу обломков.
— Нормально, — ответил старик.
Присев на корточки, он снова начал перебирать золу и обугленное крошево своей прежней жизни.
— Я слышал, пастор вернулся.
— Да, вернулся, — ответил Харольд. — Они с женой решили усыновить детишек из приюта. Хотят стать настоящей семьей.
Его ноги болели. Он опустился на колени, пачкая штаны. Хотя то же самое он делал и вчера, и позавчера, и много дней до этого.
Беллами взглянул на Джейкоба, все еще сидевшего рядом с могилой матери.
— Я сожалею о вашей утрате, — сказал он.
— Вы в этом не виноваты.
— Пусть так, но разве я не могу сожалеть?
— В таком случае я тоже сожалею.
— О чем?
— Обо всем.
Беллами кивнул головой в направлении Джейкоба.
— Он скоро уйдет.
— Я знаю, — ответил Харольд.
— Они, как правило, становятся замкнутыми. По крайней мере, мне так говорили специалисты в Бюро. Конечно, бывают и исключения. Иногда они просто поднимаются в воздух и исчезают. Но обычно за несколько дней перед своим уходом «вернувшиеся» становятся отрешенными и молчаливыми.
— Да, по телевизору тоже так говорят.
Харольд подтянул к себе очередную порцию мусора. Его руки были черными от золы до самых предплечий.
— Не знаю, утешит ли это вас или нет, но исчезнувших «вернувшихся» находят в своих могилах, — сказал Беллами. — Они каким-то образом возвращаются туда.
Харольд ничего не ответил. Его руки двигались по собственной воле, будто бы чувствуя близость той вещи, которую он искал. Пальцы старика были ободраны до крови и усеяны занозами, но он не останавливался. Беллами с печалью наблюдал за его движениями. То же самое он видел на протяжении долгого времени. Наконец, сняв пиджак и опустившись на колени у кучи обломков, он тоже начал перебирать руками золу и обугленные куски досок. Двое мужчин молча рылись в мусоре, пытаясь найти неведомо что.
Когда Харольд нашел эту небольшую металлическую коробку, почерневшую от жара пламени и пепла разрушенного дома, он тут же понял, что его поиски завершились. Руки старика дрожали от возбуждения и усталости.
Солнце клонилось к горизонту. Начинало холодать. Все говорило о скором приходе зимы.
Харольд открыл коробку и достал письмо. Маленький серебряный крестик упал в просеянную золу. Харольд вздохнул и постарался успокоиться. Письмо наполовину обгорело от сильного жара, но многие слова, написанные элегантным почерком Люсиль, сохранились.
