теплынь полупроржавевшей основы стеклянной стены зимнего сада. Послушать возмущённые вопли толстушки собрались все, чьих ушей они достигли. Подавляющее большинство собравшихся были студенты и студентки – большей частью, естественно, совершенно без одежды; на некоторых – то ли в виде исключения, то ли ради кокетства – были кепи, пояса, шейные или головные платки. Только у одной девушки я заметил платок, повязанный вокруг бёдер. Молодость, молодость… Как чисто и трогательно это всё выглядит, пока не опошляется цинизмом, бесцеремонностью и хамством 'взрослых' – прожжёных 'всеведущих' циников, лицемеров и эгоистов… Признаться, в тот миг я пожалел о многих эпизодах своей прошлой 'сексуальной биографии' – уж больно непосредственно и мило выглядели многие из собравшихся здесь 'нимф леса' и – казалось, оберегавших их – парней. Приятно было видеть столь милую сердцу компанию и, в то же время, почти больно было осознавать, что ты в ней – чужой: студенты – и студентки – были очень переборчивы в выборе друзей и держались обособленно как от меня, так и от персонала, и от 'правительственных льготников', как они про себя именовали приглашённых Абаром посетителей. Словом – у них была 'своя шайка', у остальных -… Остальные, скажем так, имели полное право образовывать свои.
Тем не менее – нельзя сказать, что были они чересчур наивны: сейчас, например, быстро, буквально на ходу, оценивая ситуацию, девушки незаметно группировались вокруг блюстителя порядка – при этом иные, подходя, даже умудрялись, едва ли не обняв его сзади, шёпотом поинтересоваться 'на ушко': 'А что здесь случилось?'; парни же, как сговорившись, полунасмешливо исподлобья переглядываясь, почти окружили толстушку. При этом те, кто подходил 'сверху' – по метровому противооползневому каменному брустверу, ограничивающему территорию зимнего сада от парка и ещё вчера увенчанному уходящими вверх стеклянными стенами, совсем не спешили спрыгивать вниз, оставляя своё достоинство как раз на уровне глаз 'блюстительницы'. Толстушка, оказавшись в таком окружении, глаз не могла оторвать от явно не виданного ею в таком количестве мужского естества, которое, казалось, окружая её, всё прибывает и прибывает… К тому же – в таком возрасте естество-то практически не бывает абсолютно безвольным, пребывая большей частью в этаком полунабрякшем состоянии…
Словом, краснея и бледнея, пришельцы долго пытались втолковать недоумевающей Саире, с чем же они всё-таки пришли. Окружающее им довольно сильно мешало – не только сосредоточиться, но и, оторвав от происходящего взгляд, хотя бы смотреть на собеседника. Признаться, сколько-нибудь… ну, хотя бы приблизительно понятно для слушателей… им изложить суть своих претензий так и не удалось. Понимая это, студенты переглядывались, торжествуя и насмешничая в душе. Молодость, молодость…
Так толком и не сумев ничего связно произнести, посетители – донельзя, видимо, взвинченные этим – ушли, торжественно пообещав 'навести в этом борделе порядок'. При этом, уходя по длинной аллее, они ещё не раз оглядывались – то бросить злобный взгляд, то погрозить кулаком.
– Насмотреться не могут…- Сочувственно вздохнул один из парней. Саира понимающе улыбнулась.
– Так сняли б штаны да улеглись тут загорать – через день-другой бы и успокоились…- Насмешливо бросил, уходя, другой.
– Так что там случилось?- Оглядывая оставшихся ребят, поинтересовалась Саира.- Не нравятся мне что-то такие визиты…- Недовольно вздохнула она.
– Там Юку с Ивилом застукала эта толстушка.- Взглянув исподлобья, будто бы не зная, 'выдавать' ему друзей или не 'выдавать', ответил маленький, совсем коричневый от загара паренёк.
– То есть?
– Ну, Юка уже давно страдала по Ивилу…- Уклончиво ответил тот.
– А Ивил?- Улыбка Саиры, вызванная догадкой о сути произошедшего в парке, приободрила паренька, и он, несмело разулыбавшись, ответил:
– А Ивил всё ждал, пока она как-то покажет, что его общество ей приятно…
– Ну, и?- Взгляд Саиры стал уже добродушно-насмешливым.
– Ну, и… тянулось у них это уже с год, наверное… Оба страдают, но один не может решиться показать своё отношение к другому, а другой – не смеет подойти. Чтоб не обидеть, что ли… Словом – жизнь, как жизнь.- Ухмыльнулся рассказчик.
– А сегодня-то что случилось?- Настаивала Саира.
– А сегодня… Они пошли работать. В дальний конец сада. Как всегда в последнее время – вместе. Ну, и оказались они почти у ограды сада. Шум улиц там уже слышно, по крайней мере. Не знаю – может, это и взбудоражило его настолько, что он совсем потерял голову… А, может… знаете, когда он подсаживал её на дерево, у неё нога сорвалась, и она упала буквально к нему в объятия… Ну, не знаю. Я б на его месте, наверное, тоже не устоял…- Выскалил белые зубы паренёк.
– Постой, постой… А ты-то откуда это всё знаешь?- С удивлением, в котором чувствовалось зарождающееся негодование, спросил подошедший Ивил. Прячась за его спиной, почти крадучись, приближалась, потупя взгляд, совершенно неестественно разрумянившаяся Юка.
– Я… Ну, это…- Замялся под хохот собравшихся парень.
– Я… Ну, это… Вуайерист?- Сочувственно-язвительно поинтересовался Ивил.
– Достал…- Обиделся тот. Но было поздно: Хохот парней да улыбки девчат уже создали все предпосылки для 'приклеивания' к нему этой клички.
– Посмотри на план, чудо… Найди там мой участок… и найди то место, куда вы забрели…- Безнадёжно махнув рукой, парень сделал, казалось, последнюю беспомощно-бессмысленную попытку вырваться 'из-под клейма'.
– Но стоял-то, небось, не дыша…- Даже не повернув голову в сторону щита с планом сада, улыбнулась Саира.
– Сидел. На дереве. С пилой.- Буркнул тот.
– А пила-то тебе зачем? Она ж смотреть мешает…- Недоумённо спросил кто-то.
– Не понял ты: пила – для отмазки: если, значит, застукают его за этим занятием – так он сразу пилу-то вымет и зачнёт ею махать: дескать, не глазеть я, а работать сюда пришёл…- Шёл самый заурядный жёсткий стёб. Мне даже стало как-то жаль парня. Но Саира, как неожиданно оказалось, думала о другом: подойдя к Юке, она вдруг как-то по-матерински, нежно, взяла её голову в руки, и, взглянув девчонке в глаза – не то ободряя, не то спрашивая: Ну, как ты, дескать? – Немного потёрлась виском. Все притихли. Девчонка несмело подняла благодарный взгляд. Саира смотрела, улыбаясь: то ли просто хотела её ободрить, то ли свою юность вспомнила…
– Ладно, ребята…- Собравшись уходить, добродушно ткнул Ивила кулаком в плечо высокий белокурый парень.- Я пошёл – работать надо. Так я это, того…- В глазах парня играли бесовские искорки.
– Да говори уж…- Ивил безнадёжно ткнул кулаком в плечо и его: дескать, всё равно ж скажешь – так чего время-то тянуть?
– Короче – когда вам в следующий раз понадобятся зрители…- Парень выждал паузу, ожидая, пока тишина ожидания продолжения станет совсем звенящей,- то вы не ищите их среди малознакомых вам людей.- Он бросил мельком опасливый взгляд на Юку – та довольно улыбалась – видимо, стёб не смущал её, а, как бы убаюкивая, доставлял спокойную радость.- Особенно – среди толстух и полицейских. Помните: друзья всегда помогут.- Закончил парень, и, бросив на виновников происшедшего смеющийся взгляд, пошёл прочь.
– Ну, братец…- Теперь те же бесовские искорки, будто выдавая наследственность, играли в глазах Юки,- только попробуй вляпаться в похожую ситуацию: живым не уйдёшь!- Торжественно, но очень тихо, пообещала она, став, в отличие от него, совершенно пунцовой. Саира молча смотрела на девушку, добродушно улыбаясь, парни – окровенно любуясь ею. Ивил, как бы ставя точки над i, приобнял Юку сзади, и, прижав её голову к себе, потёрся щекой о макушку.
…Постепенно народ расползался по территории: у каждого была своя работа, подгонять никого было не нужно, а подобный стёб хоть и поднимал настроение, но, тем не менее, отнимал время, которое ребята уже, видимо, ценить научились. Единственный, кого Саира не отпустила, остановив взглядом, был тот паренёк, которого вовремя с пилой занесло на дерево.
– Рассказывай.- Когда мы остались втроём, потребовала она.
– Ну, что там рассказывать…- Исподлобья поглядывая на меня, буркнул тот.
– Что там было. И – так, чтобы я знала, что говорить, когда эти деятели поднимут хай.
– Ну, сижу это я на дереве… Только залез…- Вздохнув, не спеша заговорил парень.- Не успел пристроиться – как идут эти двое. Юка – такая счастливая… Женщины всегда красивы, когда счастливы,-
