прямо по центру иероглифа двумя взмахами набросал волчью голову. Знак Особого приказа, сильный знак.
Вело его сегодня, разрывало, хотелось орать и бить ногами в стены, и еще немного, и он сорвется с катушек.
Он ударил по кнопке звонка.
Жанна открыла не сразу, вышла смурная, растрепанная, но сердце у Аслана екнуло, едва он увидел ее оленьи глаза, ее длинные ресницы.
– Ой… – девушка попятилась от букета – ирисы, лилии, какие-то папоротники и прочие дары полуденной стороны, больше похожие на птиц, случайно присевших на ветки, чем на цветы. – Аслан, ты чего…
– Мама дома? – спросил Аслан, придвигаясь.
– Нет, – растерянно сказала Жанка, – она к тете поехала, за орехами. Вечером только приедет.
– Орехи, – недоуменно повторил юноша. – Глупости какие говоришь, орехи какие-то…
– Ничего не глупости, – слабо возразила Жанка, зарывая лицо в букет. – У них в прошлом году такой урожай орехов был, девать было некуда. А ты вообще зачем пришел…
Уголек заворочался, обжег грудь. Аслан почти втолкнул ее в квартиру, в полумрак прихожей, освещенный слабым светом из коридора на кухню, захлопнул дверь.
Жанка молчала, прижимала букет к груди, ирисы белели в сумраке. Он шагнул к ней, принялся целовать лицо, глаза, шею, пальцы скользили по светлому шелку. Она была прохладным белым светом, она была июньским морем, принимающим его пламя полностью, без остатка, она так долго ждала его и вот он пришел.
По стенам ползали тени: вот дракон летел, летел и никак не мог нагнать крылатого пса с горящими глазами, а следом девушка с распущенными волосами, и танцующий ангел, распахнувший крылья, и загадочный человек с тростью.
Аслан подталкивал его пальцем, светильник кружился, кружился, дракон летел и ангел танцевал.
Жанка умудрялась делать удивительные вещи из бумаги, фольги, всяких картонок, сердечек-самоклеек, объемных пуговиц и прочей лабуды.
– Не мучай мой фонарик, – попросила Жанка, натягивая одеяло.
Аслан улыбнулся, поцеловал кучерявую макушку.
– Он мне нравится.
– Аслан… – она погладила его по щеке, поднялась на локте. Посмотрела внимательно, протяжно.
– А ты чего вдруг пришел?
– Соскучился и пришел.
– Ты же насовсем ушел.
– А! – Аслан поморщился, присел. – Вот чего ты начинаешь, а? Пришел, потому что пришел, чего тут непонятного?
– Удивилась просто, – сказала Жанка. – Бац, такой, с букетом. Весь как на иголках. Случилось что?
– Да ничего не случилось, просто соскучился, – Аслан начинал раздражаться. И почему Жанке всегда надо начать выяснять отношения, когда все хорошо?
– Ты не говорил… о нас? Не говорил с отцом?
– С чего бы? – удивился Аслан. – Мы же с тобой все решили.
Она села, закрылась одеялом.
– Я просто подумала… вдруг ты говорил с ним. Ну, про нас, про маленького.
– Жанн, ты чего? – Аслан поднялся. – Ты опять начинаешь? Мы же все решили. Я через неделю деньги достану. Мне обещали подкинуть одного знакомого лекаря. С грамотой! Договорились же, я с этой ерундой разберусь. Ты вообще сейчас о чем, какой маленький?
– Он не ерунда, Асланчик, – сказала она. – Он ребенок. Мой и твой. У него ручки есть, ножки.
Аслан втянул воздух, встал с продавленного дивана. Принялся одеваться. Все вдруг опрокинулось, тишина, бывшая в нем, исчезла, уступила место темному вихрю, в сердцевине которого ворочался багровый уголек, не давал покоя, все больше, и больше растравлял сердце.
– Ты о чем думаешь, Жанка? Ты как думаешь, все это будет? – спросил он. – Будешь по квартире ходить, как воздушный шар, а я тебе буду апельсины носить? А потом из роддома прямо к родителям повезу, знакомиться? С ребенком на руках? Ты как себе все это представляешь?!
Жанка молчала. Лицо у нее сделалось бледным, некрасивым, каким-то опрокинутым.
Аслан ходил по комнате и не мог успокоиться, говорил, говорил, хотя надо было помолчать. Жанка бледнела все больше, но он не мог остановиться. Та сила, которая его вела с самого утра, не давала покоя. Уголек разгорался, искры летели, срывались с языка злыми словами.
Она уткнула лицо в колени, закуталась в одеяло.
«Плачет», – понял Аслан. Это его еще больше разозлило, залетела и ревет. Дура, какая же дура. Если она оставит
Аслан оделся, выскочил из хором. Слетел по лестнице, пинком распахнул дверь…
