Левая рука Бога

не держитесь, это же сложно – держать тульпу, этому надо учиться. Знать бы еще, кто из детишек их вытягивает…»

О том, что могут натворить две тульпы второго класса в центре города за пять минут, Сенокосов старался не думать. Как минимум массовое временное помешательство, которое может захватить тысячи людей. Затем инсульты, инфаркты, смерть во сне, суициды – все, что произошло во время «Черного зеркала» в Москве. Напряженность н-поля тогда тоже достигла уровня второй категории.

Глава сорок третья

– Исчезла, – сказал Сенокосов. – Десять минут. Данила, следи за сводкой, узнай, не было ли чего-нибудь в Центральном районе. Это где-то на набережной. Профессор, у вас есть идеи?

– Вчера эти психоформы были на уровне третьего класса, «бес» и «призрак», а сегодня доросли до «дэва», – сказал профессор. – А это стартовая категория второго класса. Также растет время удержания психоформы, уже десять минут с лишним. Если динамика будет такой же…

Он не договорил, но Сенокосов понял. Тульпу первого класса самой низкой категории «феникс» однажды сформировал Цветков, это был максимум, на что он, как оператор, был способен. Цветков держал ее не больше двадцати секунд. «Феникс» успел сжечь электромагнитным импульсом всю измерительную аппаратуру в центральном и разворотил испытательный стенд. Двухметровой толщины шлюзовые двери из высокохромистой ферритной стали были смяты, как пластилин, тульпа успела пройти десять метров физзащиты – усиленного скального грунта, пока Сенокосов не заглушил «Невод».

Влетело тогда всей научной команде. А Цветков, когда его выковыряли из термопены, сказал, что всю жизнь мечтал увидеть феникса. Так категорию и назвали.

Если такая тварь вылезет в городе, замять дело уже не получится. ПОРБ и чины получат полный доступ к «Неводу».

– Можно попробовать реализовать одну гипотезу, – сказал профессор. – Мы уточнили модель, есть некоторые идеи… Возможно, мы сможем подключиться к этим управляющим леям и уменьшить область аномалии.

– Каким образом? – заинтересовался полковник. Это был бы выход, да что там, обещанный прорыв.

– Надо ввести в рабочую зону «Невода» нашего оператора. Надо перехватить контроль.

Сеносоков нахмурился.

– С этого все и началось.

– Да, но тогда у нас не было понимания внутренней структуры аномалии.

Полковник помолчал, постучал по столу пальцами.

– Вы же понятия не имеете, что будет, если мы туда посадим рыбака?

– Мы испробовали все остальное, – признался Гелий. – Если бы у нас было больше времени, месяц, два… Но неделя? Вы меня извините, Олег Геннадьевич, это нереально.

– Нет, – решил полковник. – Слишком опасно. «Невод» на пиковом режиме, в рабочей зоне рыбак не продержится и пятнадцати минут. А отходить потом будет неделю.

– Пятнадцати минут вполне достаточно, чтобы отработать гипотезу. К тому же у нас два оператора.

Да уж, профессор умел преподносить сюрпризы.

– Надо подумать.

– Время, Олег Геннадьевич, время, – напомнил профессор.

– Не стоит на меня давить, Гелий Ервандович, – сказал Сенокосов. – Вы отрабатывали тот случай с Лагутенко?

– В каком смысле?

– В прямом. Вы изучили причины его срыва? Что он там нес – что чернота живая? И что мы сейчас имеем? Получается, что Лагутенко прав, данная аномалия проявляет признаки живого существа!

– Олег Геннадьевич, я же вам говорил, вы сами себя обманываете, попадаете в плен наших визуальных моделей, – укоризненно заметил профессор. – Лагутенко бредил. В аномалии нет ничего живого, это просто устойчивая конфигурация н-поля. Если мы отключим «Невод», она тут же исчезнет. Живое не исчезает.

– Н-поле для них как кислород для нас. Если я вам перекрою кислород, вы тоже исчезнете.

Гелий Ервандович развел руками.

– Решение за вами. Но пока я вижу только один способ продвинуться в изучении аномалии – отправить оператора в рабочую зону. А времени совсем мало.

Полковник задумчиво постучал по светоплату.

– Мне надо подумать. Я в своем кабинете.

Дверь за ним закрылась.

– А если он прав? – неожиданно спросил Ерохин.