поднимается и опускается под простынями.
Вдруг – порыв воздуха снаружи. Кухонная дверь распахнулась, и Эми вошла в дом.
– О нет, – прошептала я, – только не это.
– Ой-ой, проблемка, – отозвалась Сандра.
– Надо что-то сделать! – сказала я, глядя на то, как девочка поднимается по лестнице.
– Мамочка! – позвала Эми, но недостаточно громко, чтобы Минна ее услышала через хрюканье Криса.
– Это ужасно, – произнесла Сандра, но могу сказать точно – она так не думала.
Эми поднималась все выше. Крис уже бормотал «О да! Вот так! Вот так!», а Эми все приближалась к Желтой комнате. Я лихорадочно пыталась придумать способ поставить ей подножку, задержать ее. Мне хотелось закричать во весь голос: «Уходи! Уходи отсюда!»
– Ма-мо-чка! – нараспев проговорила Эми. Ее все еще не слышно! Она уже наверху лестницы… Еще две ступеньки, еще одна минута. Крис поднимался и опускался, поднимался и опускался.
И вдруг – чудо! Эми оступилась! Она споткнулась о последнюю ступеньку и растянулась на полу, ударившись локтем. И начала плакать.
Минна резко распахнула глаза. Она быстро скинула с себя Криса – он слетел с узкой кровати с гулким стуком.
– Что за?!
– Заткнись! – прошипела она.
– Блин, я уже почти…
– Заткнись, кому сказала! – быстро сказала Минна низким голосом. Она смотрела не на Криса, а на дверь, которая уже чуть-чуть приоткрылась. – Под кровать, живо!
На полу в коридоре сидела Эми и хныкала.
– Мамочка, – плакала она.
У меня возникло непреодолимое желание просочиться сквозь половицы и обнять ее.
– Что?! – Крис вскочил на ноги, прикрывая причинное место руками. Его тело было бледным и рябым, на груди блестели капельки пота. – Я не буду…
Минна уничтожающе посмотрела на него.
– Ты немедленно залезаешь под кровать, – спокойно сказала она, – и оттуда не доносится ни звука: ты ничего не говоришь, не кашляешь, и даже, мать твою, не дышишь. Все ясно?
– Вот черт! – пробормотал он. Но сделал так, как сказала Минна. Для этого ему пришлось убрать руки – я не хотела видеть, что под ними скрывалось, но выбора не было: между ног у него висело жалкое существо, похожее на носок, которое определяет поведение большинства мужчин всю их жизнь. Крис лег на пол и как червяк заполз под кровать, размазывая пот по половицам. Он щекотал нас короткими волосками, которые росли у него на груди. Сердце у него отрывисто и часто колотилось, отдаваясь в половицах, напоминая мне сердцебиение других людей – пыхтящего Эда и сосущей грудь Мэгги. И Томаса, просто сидящего рядом. Сандры, которая лежала нагой на кровати. Маленький бурый паучок полз по ее щеке, подбородку, открытому рту и исчез в темноте ее горла.
В эту минуту я ненавидела Минну всей душой.
– Я здесь, солнышко. – Минна спустила одеяло до самого пола, закрывая Криса от посторонних глаз. Она натянула простыню до самого подбородка и собрала волосы рукой.
Эми зашла в спальню, шмыгая носом. Она замерла, когда увидела мать в кровати.
– Что ты делаешь? – Эми наморщила носик. Интересно, она тоже чувствовала этот запах греха?
– У меня разболелась голова, зайчик, – сказала Минна и тяжело вздохнула, – я решила прилечь.
– Я тоже хочу спать. – Эми зашагала к кровати.
Минна остановила ее одной рукой, второй она прижимала к подбородку простыню.
– Не подходи! – слишком резко сказала она. А потом добавила: – Я могу болеть, не хочу тебя заразить.
Тут в комнату следом за Эми зашел Трентон. Он прислонился – нет, почти упал – на дверной косяк.
– Что с тобой? – спросил он у сестры.
Минна посмотрела на него с вызовом.
– Мигрень.
Она протянула свободную руку и аккуратно взяла Эми за подбородок:
– Принцесса моя, мне надо поговорить с дядей Трентоном, подожди внизу, ладно?
– Но я хочу спать, – настаивала девочка.
– Эми, пойдем, – Трентон положил руку на плечо Эми и увел ее от кровати, – я сейчас приду вниз. Подожди меня там, ладно?
