Неупокоенные

– Я же говорила, – ответила я. Больше нет смысла врать и притворяться. Я винила Мартина за то, что он не любил меня, пока это не привело к трагедии.

Все тайное становится явным.

Трентон

Сестра! У него была сестра. Как жаль, что он ничего о ней не знал.

Трентон был один в столовой. Та женщина, Адриана, ушла умываться в ванную. Коп с плохой кожей, как у самого Трентона, ждал в машине. Все согласились с тем, что Адриана сейчас не в состоянии куда-либо ехать, и решили подождать до завтра, чтобы ее родственники приехали и забрали ее. Кэролайн ушла переодеваться, а Дэнни пошел на улицу, как будто опасаясь, что она может ускользнуть по водосточной трубе. Трентон думал, что Дэнни очень собой гордится, хотя и напускал на себя печальный вид. Ему точно не часто удается арестовывать людей.

Бедная Ева! Трентон всегда мечтал о младшей сестре, особенно после того, как Минна уехала учиться в колледж и оставила его с матерью. Он бы не мучил ее, как другие старшие братья, не запирал бы в ванной, не таскал бы за волосы…

Он бы показал ей, как ловить лягушек руками, как его самого учила Минна; они бы ходили вместе к ручью ловить тритонов; он читал бы ей сказки на ночь, а когда бы она подросла – стал бы рассказывать страшные истории.

Адриана вышла из ванной. Она немного забрызгала блузку водой, и та прилипла к телу. Трентон неуклюже поднялся на ноги. Он не ожидал, что она придет обратно в столовую, думал, что она направится в гостиную, например. Но, конечно, Адриана не ориентировалась в доме и не знала, куда идти.

Трентон очень сожалел о том, что он был жив, а дочь Адрианы – нет, хотя девочка хотела жить. Он хотел сказать, что ему жаль, но подумал, что эти слова ничего не будут значить. Кто бы их ни сказал – он или кто-то другой.

Они так и стояли молча. Трентон чувствовал напряжение в воздухе. А также запах похорон.

Адриана первая заговорила:

– У тебя ее глаза. Очень красивые.

Трентон не знал, что на это ответить.

– Как вы? В порядке? – спросил он.

Адриана улыбнулась, но это была самая печальная улыбка из всех, что он когда-либо видел. Трентон вспомнил, как Ева впервые явилась ему в оранжерее – в тихом шуршании сухих листьев. Ему стало так же грустно, как тогда. Он печалился о ней даже больше, чем об отце.

– Я не знаю, – сказала женщина, – как думаешь, все наладится?

– Все наладится, – сказал он, хотя и сам не знал наверняка. Трентон ощутил легкое движение в воздухе, словно его потоки изменили направление. Так всегда бывает, когда люди лгут друг другу или ведут ничего не значащие разговоры.

Когда Адриана ушла, Трентон остался в столовой и стал прислушиваться к звукам дома – скрипу половиц, шипению труб, шорохам, – ожидая услышать голоса или шепот. Но ничего не услышал.

Он прочистил горло. Трентон знал, что ни мать, ни сестра его не услышат, но все равно опасался говорить громко.

– Ева, – позвал он, а потом чуть громче, – Ева?

Тишина. И было непохоже, что она обиделась и не разговаривала с ним. Тишина стояла мертвая – ни шороха, ни скрипа, ни дуновения ветра – ни малейших следов ее присутствия. Она либо ушла навсегда, либо он утратил способность ее слышать. Было такое чувство, что когда его рвало, вместе с рвотными массами вышел и какой-то вирус, позволяющий Трентону общаться с призраками.

Может, когда он отказался умирать, он отказался и от них тоже?

– Прости, Ева. Я подвел тебя, – прошептал Трентон. Он хотел верить в то, что она его слышит.

Вот в чем проблема смерти – в том, что она навсегда. Ты не можешь устать от нее и вернуться домой. Никто не накинет тебе на плечи куртку, как это сделал детектив Роджерс с Вивиан, не посадит в машину и не отвезет тебя обратно в твое тело. Вот если бы тела были как комнаты: захотел – вошел, захотел – вышел.

Интересно, Минна уже закончила копать яму? Она должна быть достаточно глубокой, чтобы можно было захоронить урну. Он подошел к окну, чтобы посмотреть, но обзор ему загородил большой белый фургон с надписью «Кровли Коннели». Коннели. Знакомая фамилия…

– Эй, есть кто? – раздался мужской голос. Прежде чем Трентон смог доковылять до двери, он услышал, как она распахнулась, и нежданный гость прошел в дом.

– Я могу вам помочь? – спросил Трентон у незнакомца. Это был пожилой мужчина лет шестидесяти в старой растянутой футболке и серых рабочих штанах. Но, несмотря на его возраст, плечи у него были широкие, а руки мускулистые.