Слуга поглядывал на меня настороженно, вряд ли даже понял, но Фицрой и Рундельштотт вроде бы сообразили, у обоих глаза полезли из орбит.
– Глерд Улучшатель, – проговорил Фицрой мечтательно, – как же, помню, ты же Улучшатель… Вот и сейчас улучшаешь мир!
Я горько скривился.
– Вот-вот, такой я Улучшатель. Мечтаю мир изменить, а придумываю то прялку, то колпачок на свечу…
Слуга остановился перед массивной дверью.
– Комнаты здесь одинаковые, но вам по рангу эта, как самая близкая к лестнице, вторая… гм… почтенному мастеру, третья глерду в шляпе с пером, четвертая вашему спутнику, что все время молчит, пятая мальчику… Впрочем, вы сами вольны занять какие вам удобнее.
Фицрой с небрежностью отмахнулся.
– Да какая разница, если комнаты одинаковые. Спасибо.
Слуга поклонился и ушел, бережно прикрывая ладонью огонек свечи.
Все мы зашли по моему жесту в первую же комнату, я сказал тихонько:
– Устраивайтесь и отдыхайте, а я выйду осмотреться. Знаете ли, совсем не лишне проверить, в самом ли деле мы гости.
Фицрой буркнул:
– Что-то ты стал злобноват. Везде выискиваешь подвохи…
Я кивнул и вышел. Манера подозревать всех, конечно, предохранит от массы неприятностей, но зато всю жизнь сделает мрачной и нерадостной. Но сейчас я не сам по себе, отвечаю за отряд, а это значит, просто обязан быть злым и подозрительным.
В соседнем зале послышался женский смех, я инстинктивно двинулся в ту сторону, для нас не нужно придумывать другие приманки или ловушки, еще через арочный проем увидел двух весело щебечущих женщин, они обнялись, расцеловались, одна быстро пошла к группе мужчин у противоположной стены, а вторая, увидев меня, улыбнулась ясно и приветливо.
– Это вы прибыли только что?.. Мы успели увидеть из окна. Меня зовут Эгиллия, я баронесса из рода Веласкена. Тоже гостим с мужем, но завтра уезжаем в свое поместье. Вам здесь понравится, герцог и герцогиня милые люди… Правда, герцог дико ревнив, так что на его жену даже не смотрите в его присутствии. Его единственный сын на него совсем не похож, что его все еще волнует. Но так они хорошая пара, жаждут поднять их род хотя бы на ступеньку выше…
Я пробормотал:
– Куда уж выше…
Она расхохоталась:
– А сами догадайтесь… Ой, мой супруг уже недовольно смотрит. Убегаю, убегаю, глерд.
Она упорхнула, веселая и беспечная, у той стены дородный глерд оттопырил руку, ее пальчики с разбега легли ему на руку, и оба чинно удалились в другой зал.
Управитель в самом деле, уже переодевшись в праздничную одежду, лично явился за нами приглашать на ужин. Принцесса к этому времени уже привела себя в порядок, так и прошли под аркой в обеденный зал, четверо мужчин и хорошенькая девушка.
За столом кроме герцога и, как понимаю, герцогини, высокой статной женщины со строгим лицом, расположились три пары, приятно выглядящие глерды и глердессы, в том числе и баронесса Эгилия, что сразу улыбнулась мне дружески.
Управитель рассадил нас всех, герцог и герцогиня, как вижу, заметно удивились, что за столом наш мальчик оказался скромной тихой девушкой.
– Все интереснее, – произнес герцог с интересом, – что-то романтическое, да?.. Обожаю такие истории. Эх, когда-то и мы были молоды… Правда, дорогая?
Герцогиня метнула на него злой взгляд.
– Мы и так молоды!.. Ты, правда, был стар, когда меня за тебя выдавали, но это другое дело.
Герцог примирительно усмехнулся:
– Дорогая, извини, я не то сказал.
Ужин проходил настолько чинно, что я страшился слово сказать, чтобы ничего не ляпнуть лишнее, Фицрой, Рундельштотт с Понсоменером тоже помалкивали. Я оглядывался на Понсоменера, он впервые за таким столом, однако тот держится хотя и скованно, ни одного лишнего движения, все копирует за Фицроем и Рундельштоттом, так что если и можно в чем-то упрекнуть, то лишь в провинциальной неуклюжести.
После десерта герцог широко зевнул, сказал со вздохом:
– Уже ночь… Хороших вам снов! Утром увидимся. За завтраком.
Герцогиня улыбнулась, приняла его руку и поднялась из-за стола, но вдруг, что-то вспомнив, повернулась к нам.
– Для вашей милой спутницы, – сказала она ласковым голосом, – мы отведем покои рядом с нашими. И поставим охрану у двери. Репутация такой красивой и скромной девушки должна быть в полной безопасности.
Фицрой дернулся, а я сказал быстро:
