– Может, – ответил я, – и не все. Потому не отставайте.
За стенами чисто, только на третьем этаже увидел две притаившиеся синеватые тени, тщательно прицелился и выстрелил трижды, вогнав шесть пуль и добавив по две уже в упавшие на пол.
Старшая дочь вытаращила глаза.
– Зачем?
– Не люблю соперников на ваше внимание, – сообщил я скромно.
Она выпалила:
– Это их повар и его помощник!
– А?а?а, – сказал я, – вот чего прячутся. Хороший повар?
– Не очень…
– Тогда не жалко, – ответил я. – Эволюция совершенствуется методом отбора лучших.
Она искривила губы.
– Это вы лучший?
Я сказал веско:
– Нужна тотальная зачистка, дабы не. А то как бы!.. Потому и вот. Да и вообще… не отставать, не играть по дороге, куклу не ронять, она деньги стоит.
Пахнуло холодом, я замедлил шаг, всматриваясь и вслушиваясь, не сразу ощутил, что засада вон там, за массивным барьером, такой не прострелить, даже намека на голубизну нет, только чувство острой опасности с той стороны.
Я оглянулся на женщин, трое смотрят вытаращенными глазами, старшая зажимает рот средней, только младшая продолжает играть с мимикристым зайчиком.
– Тихо, – шепнул и приложил палец к губам, все-таки женщины, могут не понять, это не истерики закатывать на кухне. – Пригнуться…
Две последние гранаты я вытащил с сожалением, лучше бы еще десяток, но, выдернув чеку, бросил гранату через барьер и тут же открыл огонь по выскакивающим из-за барьера боевикам.
Там грохнуло, раздался дикий крик умирающего, кто-то да выскочить не успел, вверх взлетел клок окровавленного мяса и шлепнулся под ноги старшей дочери. Вместо того чтобы отпрыгнуть, она со злостью отшвырнула его пинком.
Мать расширенными глазами смотрит на боевика, что распластался в луже крови, тяжело дышит, рука тянется к автомату, но старшенькая, опередив меня, сбежала вниз и с силой ударила носком изящной туфли в лицо.
– Ну что, – прошипела она люто, – что теперь скажешь, говно? Что ты мне предлагал, помнишь?.. Так сдохни же, тварь…
Я поспешно выстрелил ему в голову, Леонтия в ярости оглянулась.
– Ты чего?
– Нехорошо, – сказал я с упреком, – когда девушка из приличной семьи себя так ведет. Спроси у мамы. Правда, госпожа?
Ее мать судорожно закивала, обеими руками прижимает к себе обеих младших дочерей. Я знаком велел всем чуть задержаться, выглянул.
Перед домом горит лимузин, четыре трупа, в том числе и тот, что в сером костюме. Хотя нет, один из телохранителей еще жив, стонет и тянет дрожащими пальцами пистолет из как бы скрытой кобуры.
Я узнал вожака, крикнул:
– Ты так и не понял, что я за…
Он прохрипел:
– Да, ты круче…
– Перестань, – сказал я. – И будешь жить.
Он прохрипел:
– Это не жизнь…
Он сжал пальцы на рукояти, я посмотрел на медленно поднимающийся ствол и выстрелил раненому в голову.
Леонтия посмотрела на меня злыми глазами.
– Еще воинский салют отдай!..
– Он заслужил, – согласился я и, выпрямившись, торжественно поднес ладонь с вытянутыми пальцами к виску, а потом, подумав, выбросил вперед кулак на тот случай, если он бандеровец.
– Но пасаран!
Она прошипела:
– Ну ты и придурок!..
