научился распылять, как ты говоришь, но это все равно лишь на минутку, а то и полминуты раньше, чем рассыпается само по себе!
Он сказал разочарованно:
– Вот как… А зачем сам?
– Чтоб видели, – пояснил я. – Когда я, то это я, а когда само – то это моя слабость и неумение удержать надольше. Понял?
– Да-а, – протянул он, – не хотелось бы, чтобы меч в бою превратился в воздух.
– Что-нибудь придумаю, – пообещал я. – Рубашка и штаны все еще служат тебе, уже хорошо!..
– Хорошо, – согласился он. – Рундельштотт настоящий чародей!.. Я буду беречь его шкуру лучше, чем свою, а то умрет, а я окажусь без штанов.
Он хохотнул, покачал головой.
– Я что-нить придумаю, – пообещал я. – Только Рундельштотту не говори. У него всякого там в сундуках, ящиках и под тряпьем хранится! Насобирал, как хомяк, все тащил в нору, уже и забыл давно.
– Я б о таком не забыл, – сказал Фицрой со вздохом. – Ни за что!
– Он отыскал для себя намного более важное, – сообщил я шепотом, – а мечи и прочие орудия убийства для него ерунда… Да только королева запретила в последний момент!
Он замолчал, дальше долго ехали молча, а я думал, что вообще-то можно бы еще что-то попытаться делать, кроме пистолетов, но действительно все упирается в мою крайнюю слабость как мага. Что толку, если все тут же исчезает? Даже если бы сумел создать бутерброд и тут же сожрать, исчезнет в желудке. Но может быть и еще хуже: начнет перевариваться и усваиваться, а потом из организма исчезнут такие нужные белки, жиры, углеводы и микроэлементы.
Ладно, еще не вечер. Сейчас о другом думать надо. Порталы куда важнее. Надо развивать умение создавать как можно быстрее и, желательно, не на шажок, а подальше, подальше.
Вполне возможно, умение обращаться с магией развивается, как и все остальное у нас: то ли запоминать больше цифр, то ли поднимать штангу с большим количеством блинов.
Глава 3
Что Понсоменер умеет принимать решения сам, я убедился, когда он далеко впереди на красочной лесной полянке остановил коня, повернулся к нам в седле.
– Привал? – спросил он. – Место удобное.
Фицрой взглянул на меня с веселым выражением в глазах. Я захлопнул рот, как раз собирался напомнить, что надо дать коням короткий отдых, а самим неплохо бы перекусить.
– Привал, – ответил Фицрой. – Костер я сам, а ты делай все остальное.
– А я цветочки посмотрю, – сказал я. – Эстет я, знаете ли.
– Лучше вон за те кусты, – крикнул Фицрой вдогонку. – А то с той дует в нашу сторону. Вдруг да костер загаснет или мясо будет с запахом…
Я отошел подальше, чтобы и Понсоменер не увидел, сполз в пологую яму из-под выворотня и сразу начал сосредотачиваться. Если научиться создавать портал моментально, то этим можно спасти шкуру, пусть даже переместившись на шаг. Так уже получалось, помогло. А еще бы подальше, подальше… давай напрягайся, это как отжаться еще раз, когда уже упал мордой в землю, или поднять на бицепс в десятый раз двадцатикилограммовую гантель…
Рундельштотт говорил, что при создании портала нужно четко и ясно представить себе место, куда хочешь перенестись. Четче всего представляю свой диван, с которого смотрел футбольные матчи и бои супертяжеловесов.
Конечно, пробовал, но не только не переносит, но даже не вижу в том магическом зеркале. Зато могу представить свой замок в глердстве Остеранском, но и туда почему-то не, а вот за два шага – легко, даже если не представляю, а только так, восхочу.
Когда вернулся, Понсоменер посмотрел все так же сонно, лицо доброе и равнодушное, но взгляд какой-то не совсем такой, да и Фицрой фыркнул, но не стал спрашивать, не проглотил ли веревку за вчерашним ужином.
– Ладно, – сказал я сварливо. – Ну обломился, обломился!.. Не получилось. Капля точит камень. А я еще та капля…
По дороге к столице старались никуда не заезжать, мужчины должны уметь выживать в любом лесу, как учил великий Людвиг Гегельский, и мы вечером выбирали место у ручья под сенью деревьев на случай дождя, еды хватает в седельных сумах, до Шмитберга как раз опустошим.
В четыре дня не уложились, хотя могли бы, но приехать в полночь глуповато, потому вечером уютно и с удобствами устроились под раскидистым дубом, где расположились ужинать медленно и с удовольствием.
Понсоменер время от времени переставал жевать, прислушивался. Фицрой спросил:
– Эльфы бродят?
– Оборотень, – ответил он тем же ровным голосом, словно говорил о рыбках в ручье. – Огромный. Таких даже не видел… Давно.
Фицрой протянул руку к рукояти меча.
– Собирается напасть?