как Понсоменер впереди резко остановил коня, а Фицрой заорал:
– Здесь пропасть!..
Мы с Рундельштоттом сбавили скорость, кони с храпом и топотом вынеслись из леса. Но впереди не простор, а широкое ущелье, а на той стороне неспешным аллюром, рассчитанным на долгое преодоление дороги, двигается отряд всадников в легких кожаных доспехах с луками за спиной и короткими мечами у бедер.
Фицрой, рассыпая проклятия, крикнул Понсоменеру:
– Достанешь стрелами?
– Через такое ущелье? – спросил Понсоменер. – Могу нечаянно попасть в принцессу.
– Проклятие, – сказал Фицрой. – Юджин… а ты?
– Моя магия только для ближнего боя, – сказал я.
– А та, что для дальнего?
– Пока вытащу из мешка, – ответил я, – соберу, те уже скроются в лесу. Поехали-поехали! Нельзя упускать их из виду.
Остаток дня похитители мчались по той стороне ущелья, иногда удавалось различить их лица, только принцессу везут со связанными руками и надвинутым на лицо капюшоном.
Понсоменер рассмотрел даже веревку, которой связаны ноги принцессы под конским брюхом. Но даже связанную стерегут пуще глаза, один не выпускает из руки длинный повод, следом скачут еще двое, готовые подхватить захваченную, если только начнет клониться в сторону.
Мы мчались на усталых конях, как хищные волки, и хотя в отряде противника народу втрое больше, но всего лишь втрое, справимся, если не случится что-то особое, типа супергерой там в команде или могучий колдун.
Даже Рундельштотт повеселел, чувствуя скорую развязку, то и дело выезжал вперед, а там Понсоменер долго смотрел вперед, лицо окаменело, взгляд застыл, я ждал, наконец он проговорил с достаточной долей уверенности в голосе:
– Ущелье скоро кончится…
– Откуда знаешь? – спросил Фицрой с радостным недоверием.
За Понсоменера ответил Рундельштотт:
– Поживи дольше, и ты начнешь чувствовать этот мир. Я вот могу сказать даже точнее, что во?о?о?он за тем лесом стены сдвинутся настолько, что можно будет перепрыгнуть эту глубокую расщелину, но прыгать не придется, еще дальше дно поднимется настолько…
Понсоменер подтвердил:
– Дальше только ровная каменистая равнина.
– Да, – согласился Рундельштотт. – Равнина. Но травы мало.
– Нам траву не есть, – отрезал я. – Сменить коней!..
Запасные тоже устали, но не настолько, как те, что под седлом. Их быстро расседлали и перенесли седла на заводных, тут же погнали во весь опор.
Ущелье, как и предсказал Рундельштотт, в самом деле сошло на нет: дно поднялось, а стены сошлись, под копытами загремела выжженная солнцем каменистая почва.
Похитителей след простыл, явно знают, что ущелье скоро перестанет отгораживать от нашей жестокой и обязательно кровавой мести, ушли в лес заранее.
Мы в горячечной спешке рыскали на той стороне, наконец Понсоменер вскрикнул:
– Есть!.. Они поскакали в ту сторону!
Фицрой прокричал страшным голосом:
– В галоп!..
Дорога пошла вниз, что удобно для усталых коней, Фицрой пригнулся к лошажьей шее, даже он видит свежие оттиски копыт только что проскакавшего отряда, Понсоменер то выдвигается вперед, то останавливается посмотреть, как там старый мастер.
Оранжевое солнце, что последние два часа закрывало почти всю западную часть неба, все же опустилось за край земли, сразу потемнело, мир потерял краски.
Я огляделся, крикнул с горечью:
– Все-все!.. Останавливаемся.
– Ты с ума сошел, – вскрикнул Фицрой в ярости, – мы же почти догнали!..
Я сказал с той же горечью:
– Ничего не поделать, завтра утром догоним.
– Ночь не помеха, – крикнул Фицрой, – мы все видим в темноте!..
