В какой-то момент Брейном овладела апатия, и истязатель это сразу заметил. Он перестал бить лежавшего на спине клиента и зашел со стороны головы, чтобы по глазам определить его состояние.
Брейну же подумалось, что, возможно, его молотят под занавес и сейчас будет смертельная инъекция или высокочастотный разряд. Захотелось напоследок как-то показать себя, как-то выделиться из перечня здешних молчаливых жертв. И когда он увидел над собой только край силуэта, ударил ногой через голову, вложив в этот удар всю многолетнюю подготовку.
Убьет или нет, он не думал, но, разумеется, избиение повлияло на силу и концентрацию. Тело экзекутора пролетело до стены и врезалось в нее, а потом сползло на пол.
Брейн перевернулся на живот, поднялся и почувствовал головокружение. Этот мерзавец крепко его обработал. Сделав шаг в сторону своего мучителя, он увидел вытянутую руку с миниатюрным нейропарализатором и кровь, которая стекала из разбитого носа через припухлые губы на майку цвета хаки. Это была женщина, хорошо развитая и даже миловидная, но ее глаза горели мстительной яростью. Она бы уже выстрелила, если бы не хотела сказать напоследок какое-то ругательство.
Однако Брейн ее опередил.
– Я вспоминал тебя сегодня, Лили Грейсберг, – сказал он, остановившись.
– Ч… Что? – спросила она, вскакивая и держась одной рукой за стену, оставляя на ней окровавленные отпечатки. – Ты… ты откуда знаешь мое имя?
– Наверное, ты хотела сказать – твое первое имя, ведь теперь у тебя уже другое.
– Ты правда думаешь, что сумеешь этим продлить свою жизнь? – усмехнулась истязательница и, выдернув из кармана брюк салфетку, стала вытирать кровь, не спуская глаз с Брейна. – Я думала, ты отключишься надолго, а ты молодец.
– Часто получала так?
– Приходилось. А ты, значит, изучал мое досье?
– Нет, – покачал головой Брейн, невольно улыбнувшись. Он представлял, что сейчас происходит у нее в голове. Лихорадочный поиск правдоподобных вариантов, мысли о проверках, подставах и тому подобное.
– Но ведь как-то ты получил эту информацию.
– Я получил ее из очень старых источников и очень давно.
– Ты… из Второго отдела, что ли?
– Нет, я не имею к вам никакого отношения.
– Не гони. – Женщина покосилась на дверь. – Я же вижу волчий почерк.
– Ну, я был близок к мальчикам из другой песочницы.
– «Городские»?
– Да, – кивнул Брейн. «Городскими» на сленге называли сотрудников «Дельты», остальных «сельскими» или «деревенскими».
– Значит, информация оттуда?
– Суди сама. Я знаю, что на левой груди возле соска у тебя сдвоенная родинка.
– Что? Это ты с госпиталя, что ли, какие-то снимки видел?
– Имеешь ранения?
– Слушай, чего ты добиваешься? Если ты «городской» или там приближенный к ним, ты знаешь, куда отсюда выйдешь.
– Знаю. Если бы я тебя не узнал, все бы уже закончилось. Ты бы шмальнула в меня.
– Что значит узнал?
– Мы были знакомы, но очень давно.
– Я тебя не помню.
– Возможно, и не помнишь. Ты пробыла в нашей школе всего три месяца, а я был худым парнишкой, стеснительным, совсем незаметным. А ты в моих глазах выглядела настоящей принцессой. К тому же у тебя уже были очень заметные формы.
– И ты можешь сказать, когда и где это было?
– Городок Ивиш, нам было по двенадцать лет. Наша классная руководительница – миссис Трини. Она носила парик под блондинку и красила ногти в нежно-розовой цвет.
– Что еще знаешь про меня?
– Твой отец был, кажется, военным. Видимо, из-за этого вы быстро переехали.
Они помолчали. Женщина сверлила его пристальным взглядом, и ее рука с оружием была по-прежнему тверда.
– Про родинки откуда узнал?
Брейн вздохнул.
