посадку.
Сделав выбор, он завел мотоцикл и поехал к складу, расположенному за пределами порта. Брейн знал, что именно там работали проблемные служащие, которые были на карандаше у начальства и балансировали между «последний раз» и увольнением.
И Брейн не ошибся – у ворот стоявшего на отшибе склада сидел потертого вида человек и курил. У его ног валялась пустая бутылка из-под крепкого дешевого пойла, а неподалеку дремала лохматая собака неопределенный породы. Она не обращала внимания на рев взлетающих и садящихся самолетов, однако, заслышав треск мотоциклетного мотора, подняла голову и стала внимательно следить за подъехавшим чужаком.
Потом поднялась и зарычала, то и дело поглядывая на хозяина и ожидая команды, но тот продолжал курить, глядя куда-то вдаль.
– Доброе утро, начальник, – произнес Брейн, замедляя шаг и косясь на собаку, которая становилась все беспокойнее.
– Успокойся, Свисток, – буркнул мужчина и, отшвырнув окурок, посмотрел на незнакомца слезящимися глазами. – Чем могу служить?
– Понимаешь, этот Генрих – он тут, на поле. Я пять часов несся сюда с Норфеля, чтобы прищучить эту сволочь, понимаешь?
– Нет.
– Он домогался моей девушки, а мы вместе уже четыре года!
– И что?
– А они говорят – давай пропуск! А какой у меня пропуск, откуда пропуск?!
Брейн так вошел в роль, что его лицо покраснело, а глаза засверкали яростью.
– От меня-то чего хочешь?
– Мне на поле надо!
– На поле нельзя. Это охраняемая территория, – сказал алкаш и погладил лохматую собаку. – Если каждый на поле шастать будет, это скажется на всеобщем порядке.
– Складно ты говоришь, но как мне быть? Помоги, а я… Я отдам тебе свой мотоцикл!
– Мотоцикл?
Потертый мужчина поднялся, чтобы лучше рассмотреть возможный трофей, но не пошел к нему, ограничившись взглядом издали.
– А чего ты хочешь сделать с этим Пендриком?
– Генрих его зовут.
– Вот я тебе помогу, а ты этого Пендриха грохнешь. И на кой мне тогда этот мотоцикл?
– И шлем, и эти штаны, и куртка.
– Не прокатит, в тюрьме это не пригодится.
– Я не хочу его убивать, я хочу только набить ему морду. По-легкому.
Брейн коротко махнул рукой, показывая, что, по большому счету, Генриху ничего не грозит.
– Не убьешь?
– Ни в коем случае. Мне нужно дать ему в морду, чтобы как бы символ справедливости.
– Чтобы как бы символ? – повторил алкоголик, задумчиво поглаживая собаку.
– Найди мне какую-нибудь спецодежду и бэйджик с фамилией, а дальше я сам.
– На проходной ребята привязчивые.
– Ничего, это уже мое дело. Помоги, друг!
Брейн приложил руку к груди и прикрыл глаза, чтобы проступившие слезы покатились по щекам.
– Ладно, не убивайся так.
Мужчина поднялся и указал на кособокую скамейку.
– Садись, я принесу тебе весь комплект, у меня тут на складе этого добра навалом. Кое-что даже удается на бухло сменять.
Уже приоткрыв створку ворот, он вдруг обернулся и добавил:
– Сиди ровно и не пытайся говорить со Свистком, он этого не любит.
Брейн пожал плечами и стал ждать, разговаривать с собакой он не собирался, а пес улегся на землю, положил голову на лапы и задремал под рев самолетных двигателей.
Его хозяин отсутствовал минут десять и скоро вернулся с поношенным комбинезоном, кепкой и линялым бэйджиком.
– Вот, – сказал он. – Бэйджики каждый год меняют цвет, но они часто повторяются. Я здесь давно, поэтому у меня есть всякие, а в этом году они именно такие.
– А дата? – спросил Брейн. – Может, попытаться ее подправить?
– Не парься, – отмахнулся кладовщик. – Когда охрана видит инженера, они даже ни о чем не спрашивают. А вот грузчиков с пассажирского блока, тех могут даже через рентген прогнать.
